Вьетнамская жар-птица

Когда они уже въезжали в Москву, бабушка, наконец, решила нарушить тягостное молчание, которое повисло в салоне автомобиля. Может быть, она не хотела мешать Верочке вдоволь выплакаться, а может, специально задумала приберечь свои инструкции напоследок – чтобы они получше закрепились у глупой девчонки в памяти.

– Хочу тебя сразу предупредить, – сказала она почти торжественным тоном, – помимо папы, у тебя есть ещё и единокровная сестра. Её зовут Дина, и она на два года тебя старше.

Вера ошеломлённо уставилась на старуху. Сестра? Как же это может быть? Мама ей ничего не рассказывала… Впрочем, и про то, что её отец жив, до недавнего времени девочка тоже не подозревала. Она вообще ничегошеньки не знала о мамином прошлом…

– А что, – осторожно подбирая слова, спросила Вера нерешительно, – когда мама с папой разошлись, они нас с сестрой… поделили?

– Поделили? – Бабка недоумённо вздёрнула брови. – В каком смысле… ах, впрочем, да, понятно. Я и не сообразила сразу, что тебе в твои шесть лет понятие «единокровная» может быть просто незнакомо.

Поскольку внучка продолжала молчать, выжидательно глядя на неё, старухе пришлось продолжить.

– Нет, папа с мамой не делили вас… У Дины есть другая мама. Собственно, жена твоего отца. Он был женат на ней тогда… женат и сейчас. Динина мама живёт с нами. И тебе придётся принять это как данность.

– Если она – жена папы, – выговорила дрожащими губами Вера, – то моя мама ему была кто?

Бабушка нахмурилась. Это был очень деликатный вопрос, ответ на который невозможно было так, в момент, сформулировать.

– Ну… – Она пожевала губами, но так и не нашлась что ответить. – Со временем ты всё узнаешь, всё поймёшь. Пока что я не готова обсуждать с тобой эту тему. И отцу, кстати, советую таких вопросов тоже не задавать.

Верочка притихла, потрясённая известием о том, что у неё, оказывается, теперь будет мачеха. Ну, а кто же ещё? Жена её папы – значит, мачеха и есть… В голове почему-то сразу возник сюжет из фильма «Морозко»: жили-были старик со старухой, и было у них две дочки – Настенька старикова, Марфушка старухина. Неужели же мачеха будет относиться к ней, как сказочная сварливая старуха относилась к Настеньке, а папа будет только опасливо прикрывать рот ладошкой: «Молчу, молчу»?

Впору было снова зареветь, но бабка продолжила ободряющим тоном:

– Тебе у нас понравится! Вы подружитесь с Диной, а осенью пойдёшь в школу, появятся новые друзья, увлечения…

Может, и правда – не так страшно всё обернётся, вздохнув, подумала Верочка. Папа – она почему-то уверилась в этом – будет ей помогать и поддерживать. Мачеха, вполне вероятно, окажется приличной тётенькой. Да и сестра… Она никогда даже не мечтала о сестре. Вдруг они и впрямь станут хорошими подругами?..

Сестра оказалась препротивной, белобрысой и долговязой девицей. С нескрываемой враждебностью и даже некоторой брезгливостью она рассматривала Веру, стоя в прихожей, пока та высвобождалась из душного плена старенького пальто, шапки и валенок.

– Какая ты чёрная! – воскликнула сестра насмешливо, имея в виду Верины глаза и волосы, а также смуглую кожу. – Ты что, с цыганами в таборе жила?

– Прикуси-ка язычок, – посоветовала ей бабушка миролюбиво, принимая из рук Верочки верхнюю одежду.

Но Вера, получившая превосходное дворовое образование, и сама никогда не лезла за словом в карман.

– Не с цыганами, – отозвалась она гордо. – Я похожа на маму. Она у меня – самая красивая во всём нашем городе и даже во всей вашей дурацкой Москве!

При этих словах у Дининой мамы – она была тут же, в прихожей, – ощутимо испортилось настроение, и она выразительно посмотрела на мужчину, который стоял рядом с ней. Вера догадывалась, что этот мужчина и есть её отец, но робела взглянуть ему в лицо. А вот смотреть на противную Динку и даже на высокомерную мачеху, которую про себя она тут же окрестила Снежной королевой, было совсем не страшно.

– Проходи в комнату, деточка. – Бабка легонько подтолкнула её в спину, по направлению к гостиной.

– А может быть, ребёнка сначала стоит… помыть? – с холодным презрением предложила мачеха. – Мало ли, какие условия были там, в этом бараке. Вдруг у неё вши?

Это было ужасно несправедливо и так обидно слышать, что у Верочки навернулись слёзы на глаза, однако она быстро справилась с собой и выкрикнула:

– Ни в каком бараке я не жила! Ты сама, наверное, вшивая! И блохастая вдобавок!

Женщина ядовито рассмеялась.

– Прелестную внучку вы заимели себе, Римма Витальевна, – обращаясь к бабке, произнесла она, изо всех сил скрывая охватившее её бешенство и подчёркнуто игнорируя Веру. – Удачи вам в её воспитании. Лично я участвовать в этом спектакле не намерена… И вообще, мне пора одеваться. Милый, ты бы тоже поторопился…

С этими словами Снежная королева гордо удалилась в спальню.

– Ты довольна? – в ярости выдохнул в лицо старухе Верин отец. – Упиваешься своей святостью, мама? А как остальным с этим жить – плевать, да? «Ах, какая я благородная и милосердная, приютила сиротку…»