Вьетнамская жар-птица

– Да с какой стати? – Она пожала плечами. – Сергей там больше не работает, мне сообщили. На его роль уже нашли другого артиста. Поверь, я смогу это выдержать. На сцене я живу полной жизнью, понимаешь? А без дела совсем сойду с ума…

– Хочешь, поехали со мной? – поколебавшись, предложил Громов. – Как бы то ни было, а в Портленде – твой дом, твоя семья. Мы все будем тебе рады… Да и работа там найдётся, в Америке тебя никто не забыл, твои песни до сих пор крутят по радио…

– Нет, папа, – улыбнувшись, отказалась она. – Я останусь здесь. Я же тебе объясняла… А насчёт меня не беспокойся. Отныне никаких глупостей. Я вообще больше никогда не выйду замуж…

Он усмехнулся категоричности этого высказывания. Затем нежно провёл ладонью по её щеке – снизу вверх, поднялся ко лбу, убрал упавший на глаза тёмный локон.

– Ты уже совсем большая, моя девочка…

– Девочка четвёртый десяток разменяла, – засмеялась Вера. – Мне тридцать один год, самое время повзрослеть, да?

– А мне скоро будет пятьдесят шесть… вот такой я старый, – грустно усмехнулся отец.

Она покачала головой:

– Вот глупости! Ты у меня красавчик, пап! Смотри, как до сих пор на тебя женщины заглядываются… И завидуют мне – наверное, думают, что я твоя девушка.

– Ну, что за ерунду ты несёшь, Вера! – захохотал он, заметно приободрившись.

– Ты очень, очень красивый, – горячо заверила дочь.

– Да, кстати… – Он даже приостановился на мгновение, будто вспомнив что-то важное, но затем, смутившись, махнул рукой: – А впрочем, неважно… Забудь.

– Ну, ещё чего! – возмутилась Вера. – Говори, раз уж начал.

Громов растерянно потёр переносицу.

– Да, в общем-то… Это не слишком приятная новость.

– Что случилось? – Она похолодела от непонятного, животного страха.

– Помнишь, в твоей школе преподавал некий мистер Бэнкс, учитель литературы?

Помнит ли она? Вера едва сдержалась, чтобы зло не расхохотаться от наивности вопроса. Перед глазами тут же возникло красивое тонкое лицо, светлые волосы, прозрачные голубые глаза… «Вера, выходит, что я – твоя сбывшаяся мечта?»

Она стряхнула наваждение и резко отозвалась:

– Конечно, помню, а что с ним?

– Он повесился в собственном гараже накануне моего отлёта, – вздохнул Громов.

Вера ошеломлённо притормозила и уставилась в лицо отцу, надеясь, что это всего лишь идиотская шутка. Однако тот был абсолютно серьёзен.

– Оставил записку, что это его выбор – уйти из жизни добровольно. И ещё написал, что так и не нашёл смысла в жизни… точно не помню. Для всех это было как гром среди ясного неба. Даже в газетах писали. Представляешь, в каком шоке его жена и дети? У него же их трое… А казалось, вполне благополучная, счастливая семья…

Вера молчала, уже не слыша, что продолжает объяснять ей отец. Она думала о мистере Бэнксе… О том человеке, которого полюбила с первого же дня своего пребывания в старшей школе имени Линкольна. Думала об их рождественских репетициях… О последней встрече перед её возвращением в Россию… О том, как горячи были его губы и как нежны глаза…

– Тебя сильно расстроила эта новость? – Отец дёрнул её за рукав.

Вера опомнилась.

– Да, я… просто не ожидала.

– Ты ведь, кажется, была влюблена в него, – вспомнил Громов. – Я помню, какими глазами ты на него всегда смотрела…

Вера лишь молча кивнула в ответ.

Бедный, бедный Джон… И пусть они были далеко друг от друга и не поддерживали связь – всё равно словно порвалась ниточка, соединяющая их сердца. Она потеряла ещё одного дорогого и близкого человека. Каждый раз при подобных потерях ей казалось, что сильнее боли больше не бывает.

Оказалось, бывает. Бывает и хуже, и сильней, и больней.

И нет предела человеческому терпению…

Эпилог

Москва, 2015 год

Вера смотрела в глаза человеку, который сидел напротив неё за столиком, и чувствовала, что совершенно по-идиотски стесняется его. Неловкость самых первых минут никуда не исчезла. Ей было неуютно, хотелось поскорее смыться домой. Тем более, она и так устала после съёмок новогодней программы… Однако Роман, похоже, был настроен на долгий и обстоятельный разговор.

– Почему ты не нашла меня, когда выросла? – спросил он с горечью, и в голосе его звучала застарелая обида.

– Сначала я несколько лет писала тебе письма… – помедлив, отозвалась Вера. – Ты так ни разу и не ответил. Я была уверена, что ты меня забыл, раз не отвечаешь. Что я тебе больше не нужна…

– Да я же не получал ничего! – воскликнул Роман, разволновавшись.

– Я в курсе, – вздохнула Вера. – Бабушка мне сказала. Она нарочно указывала на конверте неправильный адрес, и все письма уходили в никуда.

– А ты знала, что я звонил тебе?

– Да, бабушка призналась во всём перед смертью. Это у Громовых такая семейная традиция – исповедоваться на одре. – Она горько усмехнулась. – Дед, которого я так и не видела, перед тем, как отойти в мир иной, тоже признался, что оговорил мою мать…

– Я твою бабку… ну просто ненавидел тогда, – признался Роман. – Ведь чувствовал, что она мне врёт, говоря, что никакая Вера у них не проживает…