Вето на девочку

– Проходите, – мямлит девица, напряженно прослушав указания. – Второй этаж, кабинет налево. Только бахилы наденьте!

– Спасибо, – киваю на автомате.

Нацепив на ноги голубое шелестящее недоразумение, взбегаю по мраморной лестнице на второй этаж. И сразу натыкаюсь на двух одинаковых лбов в белых халатах. Один чуть постарше. Это он забирал Настю в тот гадский день. А второй… Его рожу я где-то видел. Вот только забыл, где и как его зовут.

Мучительно ноет плечо, словно давая подсказку. И перед глазами сразу бежит картинка. Какая-то драка на районе…

– Здравствуйте, Александр Георгиевич, – холодно кивает старший. Илья, кажется… – Зачем пожаловали?

– Приветствую, Илья Вадимович, – роняю с усмешкой. – Поговорить с Вадимом Ильичом, – развожу руками. – Но и вы можете поприсутствовать, – разрешаю великодушно.

Я мириться приехал. С каждым по отдельности или со всеми скопом – мне без разницы. Но второй вариант предпочтительнее.

Вглядываюсь в насупленные лица. И если старший настроен миролюбиво, то от младшего можно всего ожидать. Главное не поворачиваться спиной. Я это правило усек еще во времена уличных драк.

– Прошу, – произносит Илья ровным голосом. Взмахом руки указывает на дверной проем, ведущий в полутемный коридор.

Делаю шаг первым. Вроде не должны напасть. Не то время и не то место. И опасность особо не чую. Только злость и раздражение. А для хорошей драки нужна ярость.

– Добрый день, – вхожу в кабинет, где за широким письменным столом сидит точная копия двух охламонов, отирающихся сзади. Только более старая и мудрая. Я надеюсь.

Макаров неохотно кивает в знак приветствия.

– Прошу, – взглядом указывает на один из стульев, стоящих около небольшого стола для совещаний.

– А может, лучше здесь, – киваю на мягкие кожаные кресла. И тем самым перехватываю инициативу в споре.

– Как скажете, – ухмыляется Вадим Ильич. Но эта ухмылка больше напоминает оскал, чем улыбку.

Сажусь в мягкое разлапистое кресло и тут же понимаю свою ошибку. Из такого выскочить сразу хрен получится. На стуле и позиция лучше. И им врезать можно при случае. И выдыхаю спокойно, когда оба брата-акробата усаживаются на диван. А тесть занимает второе кресло, как раз напротив меня. Смотрит напряженно и выжидательно.

– Я пришел с миром, – заявляю решительно. Достаю из кармана куртки коньяк и по старой примете загадываю. Если тесть сам откроет бутылку, то все сложится идеально.

– И в чем же заключается ваше мировое предложение? – буравит меня строгим взором Вадим Ильич. Поморщившись, мельком оглядывает Хеннесси, выставленный мною на стол.

– Я люблю вашу дочь, – заявляю решительно. – И все сделаю для ее счастья. Сам знаю, что уже старый черт. Вон моя Катя – как постоянное напоминание. Но и сделать ничего не могу. Люблю я Настю, понимаете? И все сделаю, чтобы она была со мной счастлива.

Повторяю по кругу одни и те же фразы и даже не знаю, что сказать еще. Блин, вот же ситуация? Сейчас выпрут меня с позором. Да еще по щщам надают.

– И вы поэтому к нам приехали? – скупо роняет Макаров. И всем своим видом напоминает Дона Корлеоне из известного фильма.

Ты говоришь без должного уважения!

Ну и плевать. Положить с прибором.

– Да, – заявляю предельно честно. – Я принимаю вас, мужики. А вам придется принять меня. Из-за Насти. Вы ведь тоже любите ее?

– Допустим, – замечает Вадим Ильич. – Понятно, что ты богат, Саша. Но не окажется ли наша девочка в золотой клетке? Мы с женой очень переживаем. То, что ты устроил, ни в какие ворота не лезет.

«Вот только не надо мне перечислять!» – морщусь мысленно.

И тут же кидаюсь в ва-банк. Мне из этого кабинета нужно выйти только победителем.

– А вы бы как поступили на моем месте? – строгим взглядом пробегаюсь по трем мрачным лицам. На каждом из них постепенно появляются кривые усмешки. И наверняка каждый из них думает о своем. У отца семейства взгляд становится чуть замыленный. О ком он думает, о первой или о второй жене, сказать трудно. Губы старшего из братьев трогает легкая самодовольная улыбка. Там, видимо, все обошлось без траблов. А вот на лице у Никиты лишь на секунду мелькает зверская гримаса.

По ней и узнаю. Это тот самый городской пацан, который подкатывал к телке Тавлея. Тот самый, что выбил мне ключицу в драке.

Твою ж мать!

Сколько лет я мечтал встретить этого козлика и навалять ему… А тут оказывается, почти родственник. Плечо ноет от тупой, чуть надсадной боли. Видимо, мой организм требует сатисфакции. Куда там! Придется терпеть. Ради Насти я на все готов.

– Достань стаканы, – обращается Вадим Ильич к младшему сыну. Тот вздрагивает, отмахиваясь от воспоминаний.

– Мы вот так все простим, папа? – рычит негодующе. – Этот тип взял мою Яну в заложники. Запер Антонину. Выкрал Настю.

– А ты мне ключицу выбил, – бросаю, ощерившись. – Я искал тебя. Твое счастье, что не нашел.

Одутловатые пальцы тестя подхватывают бутылку. Лихо скручивают крышку. А настороженные серьезные глаза уже устремлены на сына.

– О чем речь, Никита?

– Да это по молодости войнушка была, – улыбаюсь я, всеми силами желая разрядить обстановку. – Знаете, из серии «погнали наши городских».