Веточкины путешествуют в будущее

«Теперь все в порядке», — решил Гоша и самодовольно усмехнулся, увидев, что стоявшие поблизости заинтересовались его объявлением. И вдруг все начали смеяться. Сначала засмеялся белобрысый паренек. Он дважды прочитал вслух надпись и захохотал так, будто его пощекотали под мышкой. За ним-начали смеяться остальные. Гоша ничего не понимал.

— Очень даже глупо смеяться без причины! — рассердился он.

— Без причины? — вытирая слезы, проговорил какой-то мужчина в соломенной шляпе. — Ты только подумай, мальчик, что ты написал? Посуди сам. Какой человек, если он только не лишился ума, будет ломать деревья, рвать цветы и топтать газоны. Только умалишенный человек может уничтожить растения, которые очищают воздух, дают людям пищу и украшают землю. Когда-то в старину жил один человек. Он совершил преступление — вырубил сад. Преступление было так велико, что того человека поселили на пустынном острове и он должен был жить там до тех пор, пока не вырастит такой же сад, какой уничтожил.

«Нет, кажется, это не я, — с облегчением вздохнул Гоша. — Во-первых, меня никто не поселял на пустынном острове. Во-вторых, я не такой круглый дурак, каким был этот несчастный… Но… все, что произошло с ним, вполне могло случиться и со мной».

— Теперь ты понимаешь, почему то, что ты написал, может вызвать только смех. И потом не объяснишь ли ты, что такое «штрав»?

— Ну, это вроде страх, — пояснил Гоша. — Предположим, застукает тебя в трамвае контролер, когда ты едешь зайцем, или кто-нибудь бумажку от конфеты на тротуар бросит… Тогда берут штраф.

— Ты что-то опять путаешь, мальчик! — засмеялся мужчина. — Как же это можно превратиться в зайца и ехать в каком-то трамвае? А что это за странное слово «застукает»? И зачем бросать на тротуар бумажки от конфет, когда для этого поставлены урны? А что такое «штрав», ты так и не объяснил. Может быть, это слово встретится где-нибудь в словаре?

— Сейчас я принесу старинный словарь, — отозвался белобрысый паренек. — Я живу здесь, рядом.

Через несколько минут паренек принес толстую книгу в темно-синем коленкоровом переплете и принялся листать ее.

— «Штаб… штандарт… штаны… штопор… шторм…» Вот нашел… «штраф»… Немецкое слово, означает кару, взыскание, наказание за какую-либо вину или проступок.

— Ну, теперь понятно, почему мы не знаем этого слова, — засмеялся мужчина в соломенной шляпе. — Оно ушло из нашей жизни так же, как и многие другие устаревшие слова, распространенные у людей второго тысячелетия.

— Эх ты! — сказал брату Ваня. — Опять впросак попал.

— Кто? Я? — возмутился Гоша, не любивший признавать свои ошибки. — А я, что ли, виноват, если они забывают слова, которые у нас каждый ребенок знал!

— Нет, в этом ты не виноват, — засмеялся Ваня.

— Знаешь что?.. — вспылил Гоша. — Впрочем, что с тобой говорить!.. — и, схватив лопату, он принялся торопливо копать землю…

Веточкины в городке искусств

Если бы вы спросили у Вани и Гоши Веточкиных, любят ли они музыку, то, вероятно, оба в один голос ответили бы:

— Еще как!

А Гоша обязательно прищелкнул бы языком и восторженно добавил:

— Музыка — это вещь!

Но музыку братья любили по-разному. Ване нравились произведения серьезные — Чайковского, Грига, Моцарта. Веточкин-старший и сам учился играть на скрипке.

Гоша, услышав серьезную музыку по радио, пожимая плечами, говорил: «Завели симфонию! Сыграли бы что-нибудь веселенькое. На саксофоне». Он не захотел учиться музыке, но очень любил эстрадные концерты.

На почве столь различного отношения к искусству у братьев не раз происходили раздоры, а иногда дело доходило даже до потасовки. Это обычно бывало тогда, когда по радио передавались концерты сразу по двум программам. По одной программе передавалась классическая музыка, по другой — легкая.

Обычно после короткой схватки Гоша, изловчившись, выключал приемник и торжествующе восклицал:

— Ни тебе, ни мне!

На это Ваня осуждающе произносил:

— Эгоист несчастный.

— Ну и пусть эгоист! — кричал Гоша, — Эгоист не я! Эгоист тот, кто о себе заботится больше, чем обо мне!

Заканчивалось тем, что братья, позабыв о музыке, отправлялись вместе на стадион. Между братьями устанавливалось согласие. Оба они болели за команду «Спартак» и в один голос кричали то, что обычно кричат болельщики на всех стадионах мира:

— Давай, давай!

— Мазила!

— Судью с поля!

Но сегодня, когда Бабакин предложил пойти в городок искусств на концерт молодых исполнителей, вопрос о том, какую музыку слушать — легкую или серьезную, не вызвал у Веточкиных споров. Они просто не представляли себе музыку третьего тысячелетия.

А вот и городок искусств. Еще издали Веточкины услышали мелодичные звуки, доносившиеся с открытой эстрады.

— Как ты думаешь, на каких инструментах играют? — спросил брата Ваня.

— Ясно, на каких! — с видом знатока ответил Гоша. — На саксофонах, барабанах…

— Только не на барабанах, — покачал головой Ваня. — Я слышу гобой, флейту и, пожалуй, контрабас.

— Нет, барабаны! — настаивал Гоша.

— Ну, чего вы спорите? — засмеялся Бабакин. — Подойдем поближе, все выясним.