Ветра в зените

Не женщина, но и не дриада. Нечто среднее.

– А ты? – спросил Клаус. "Как можно было сделать с живым человеком такое? Как?" Ари кивнула.

– Что ж, это честно. Я тоже расскажу о себе. Идём?

Приглашающе махнув левой, живой рукой, она неторопливо двинулась по тропе, косо карабкающейся в гору. Похоже, её странное увечье ничуть не мешало ей двигаться, да и речь ничуть не искажалась. Клаус пошёл следом. Именно пошёл: лететь он не мог.

Примерно минуту царило молчание. О чём думала Ари, оставалось загадкой, а вот в душе у Клауса царил полный раздрай. Не в мыслях, а именно в душе. Мыслей, считай, не осталось – так, какие-то бесформенные огрызки и мятые клочки, не более. Как могла бы сказать Наставница: "Шоковый метод обучения. Некомфортно, конечно, зато быстро и действенно".

– А куда мы идём? – додумался наконец спросить Клаус.

– Поднимаемся к маяку, – тут же ответила Ари. – Уже недалеко.

В понятие "недалеко" она и Клаус явно вкладывали разный смысл. Они всё поднимались и поднимались, Клаус запыхался и начал отставать, а конца подъёму не предвиделось.

– Погоди!

Ари обернулась недоуменно – и козочкой сбежала вниз, мягко приземлившись рядом с остановившимся парнем.

– Что случилось? Ты болен?

Подавив искушение и чувствуя, что краснеет, Клаус помотал головой.

– Нет. Просто устал.

Ари понимающе кивнула.

– А, ясно. Ваши мне рассказывали, что у себя дома вы больше летаете, чем ходите. Ничего, я подожду. Посмотри – нравится?

Послушно поглядев в указанном направлении, Клаус кивнул.

– Да. Видок ничего.

В той стороне, откуда поднималась тропа, сквозь редкие кроны каких-то хвойных деревьев проглядывала холмистая равнина. Местами, чаще у вершин холмов, зелёный ковёр был вспорот невысокими, но крутыми клыками обнажённого камня – белого, желтоватого, красно-зелёного, светло-серого. Картину довершал купол чуть белёсого, но ясного неба с тонкими, как далёкая рябь, стежками облаков.

Терпкая сладость воздуха опьяняла. Вино, не воздух.

– С маяка вид ещё лучше, – уверенно заметила Ари. – Сам увидишь. Там ещё видно берега, да и море тут хорошее. Ну, идём?

– Нет! Подожди ещё немного!

– Странный ты. Подожду, конечно. Лим поручил мне за тобой присмотреть – как же я тебя брошу?

– А кто тебе Лим?

– Друг. Добрый друг.

Сказано было со значением – вот только Клаус так и не смог понять, с каким именно. У ослепшего и оглохшего сенса имелось много минусов.

– Ари…

– Да?

– А что ты вообще знаешь… о нас? Ну, обо мне, Лиме, остальных?

– О, много чего! – Улыбка. Правая, древесная половина лица осталась почти неподвижна; но это было к лучшему, поскольку помогало не замечать этой самой половины. – Я знаю, что вас считают колдунами, причём из самых сильных. Знаю, что вас боятся и ненавидят – люди всегда боятся того, чего не понимают, и ненавидят тех, кто не подчиняется привычным правилам…

"Дикость какая", – решил Клаус. "У нас всё иначе". Но потом ему вспомнились кое-какие события, вспоминать которые не хотелось совершенно, вспомнились собственные родители – и внутри сжалось льдистое, непривычное: не мысль, не настроение, а что-то между. "Нет. У нас не всё иначе, о нет, далеко не всё…" – А ещё я знаю, – продолжала Ари без улыбки, – что любой из вас, не задумываясь, поможет незнакомцу. Знаю, что никто из вас не причинит другому боли – ни намеренно, ни даже случайно. Я знаю, что вы действительно могущественны, но знаю и то, что вы не ищете всё новых способов превратить это могущество во власть над другими людьми. Вы ведь в самом прямом смысле – не от мира сего. Как боги.

Тут уже Клаус фыркнул.

– Боги? Вот уж вряд ли. От роду не ощущал в себе ничего божественного.

– Это ещё ни о чём не говорит. Пятьсот лет назад Квирлей Еретик писал: "те существа, которых люди по неразумию своему принимают за богов, должны с особенной остротой ощущать тёмную хватку собственного бессилия. Ведь чем больше у нас власти, тем яснее сознаём мы свои пределы, и чем выше наше могущество, тем больше у него ограничений. Не потому ли в полотне сущего мы зрим так мало знаков прямого вмешательства в ход событий Высших Сил?" Что можно сказать в ответ, Клаус не представлял. Он вообще был не готов к такому разговору. И сменил тему – в некотором роде.

– Скажи, Ари, а сколько тебе лет?

– Немного за двадцать. Кстати, наш счёт лет (вернее, вёсен) полностью совпадает с вашим счётом, если ты не знал.

– Не знал. Э… а мне пятнадцать. То есть уже скоро шестнадцать будет.

Ари кивнула. Под её пытливым взглядом Клаус вспомнил, что обещал рассказать о себе, и окончательно утонул в неловкости. В самом деле: что говорить? Уверять, что он сейчас – словно птенец, едва-едва проклюнувшийся из своей скорлупы? Что он впервые находится в ином мире (при этом до конца не веря, что этот иной мир полностью реален, что бы там ни утверждала Анжи)? Рассказывать, как он дошёл до состояния шейда?

Ну нет. Только не это!