Ветреный день на Среднем Западе

— Что? Мой бог, нет. Ее зовут Маргарет, и мне, черт побери, нравится это имя, несмотря на то, что я ненавижу эту тупую жирную визгливую истеричную суку. Я и женился на ней не в последнюю очередь из-за того, что мне нравилось ее имя. Очень романтично, да, Бетти? Ее имя нравилось мне больше, чем ее сиськи. Хотя, по правде сказать, сиськи у нее тогда тоже были ничего. Тогда она еще не была жирной. Она перестала следить за собой после рождения Макса. Как тебе эта идея — назвать дауна Максом? Она бы еще Сильвестром его назвала!

Бетти промолчала.

— И все эти двадцать лет, — продолжил Пит, — она пилила меня, утверждая, что это я виноват. В том, что Макс такой. Потому что я, дескать, трахнул ее пьяный. Да она тогда вылакала больше моего! Ей же, мать ее, хотелось романтики! Ужин при свечах и с шампанским. Она в одиночку выхлестала полторы бутылки, а я пил совсем чуть-чуть, я вообще не люблю шампанское. Под конец она хохотала без перерыва и пыталась под столом влезть своей ступней мне в ширинку. Мы тогда еще не были женаты. Но ни одному из нас не пришло в голову предохраняться. Как же, это не романтично! Как будто в трахе вообще есть хоть что-то романтичное… Тебе приходилось трахаться, Бетти? Черт с тобой, можешь не отвечать. Мы скоро поженились, еще не зная, что она беременна. И уже через пару месяцев я убедился, что характер у нее не сахар. Но тут как раз пришли результаты анализов, я думал, все с этим связано, и после родов она успокоится… А потом родился Макс, и все окончательно пошло наперекосяк. Она сдала его в интернат, а потом опять-таки регулярно обвиняла в этом меня. К слову, я ни разу не видел Макса с тех пор. Она таскалась к нему, а я никогда. Он мне омерзителен. Но сдала его она сама. Когда она слишком доставала меня своим нытьем, я предлагал ей забрать его обратно домой. Она говорила, что так и сделает, и уходила реветь в свою комнату. Разумеется, этим все и заканчивалось. В последние годы она пристрастилась к бутылке. Один раз даже лежала в больнице с каким-то алкогольным психозом. Но, к сожалению, ее выписали, и она вернулась домой.

Палмер замолчал.

— Послушайте, мистер… — робко начала Бетти.

— Пит!

— Хорошо, послушай, Пит… а что случилось 74 часа назад? Ты случайно… не убил ее?

— Хороший вопрос! — хохотнул Палмер. — Нет, думаю, что нет. Хотя стоило бы, клянусь богом.

— Что значит — думаешь?

— Ну, если только она не скопытилась от инфаркта, когда узнала, что больше не увидит не только меня, но и моих денег.

— Ну, я, конечно, не юрист, но, наверное, тебе все-таки придется платить ей алименты.