Ветреный (СИ)

— Ну он, — Ваня показывает на дверь, — странный.

— Почему?

— Он никогда не делал мне чай, — возмущается Ваня, вызывая во мне приступ смеха.

— Мне делал, — признаюсь я. — На второй встрече.

— Вам повезло.

— Вы знаете, что стены на кухне очень тонкие и я все слышал? — Ник возвращается довольно неожиданно, поэтому я даже не успеваю сориентироваться. — Расскажи, что я сделал на первой, — он ослепительно улыбается, а я возмущаюсь.

— Ник, — предостерегаю его, но он даже не собирается молчать.

— Я купил у нее заколку, — пожимает плечами Ник и садится рядом, прижимая меня к себе.

Мы разговариваем довольно долго, но потом Ваня резко вспоминает о делах и собирается. Я подозреваю, что в принятом решении ему помог Ник, но это и неважно. Я расслабилась и отвлеклась от ненужных мыслей.

— Прости, он иногда бывает навязчивым, — Ник возвращается в комнату и опускается рядом.

— Он твой друг, не так ли?

— Один из лучших. Второго ты видела на вечеринке. Есть еще парочка. Я познакомлю тебя с ними позже.

— У тебя много друзей? — спрашиваю, осознавая, что совершенно ничего не знаю о нем.

— Скажем так, у меня много знакомых. Я из большой тусовки, но знакомить тебя со всеми не стану.

— Вот как? — я удивляюсь. — Боишься, что они расскажут мне о твоих похождениях?

Я шучу, но улыбка тут же сходит с моего лица, когда я вижу, как напрягается Ник. Я подозревала, что он не милый ангелочек и знаю, что могу узнать много чего, но у нас скоро будет ребенок и последнее, что мне нужно — думать о прошлых связях.

— Ангел, я очень плохой. Пожалуй, даже хуже всех, кого ты знала. Я эгоист, собственник и мудак, но рядом с тобой я… мне никто не нужен кроме тебя, понимаешь? Я не обещаю исправиться, не говорю, что буду идеальным мужчиной рядом, но я никогда не подниму на тебя руку, никогда не сделаю тебе больно и не стану изменять.

— Ник… — я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы и я не могу их сдержать, поэтому смахиваю неловкими движениями.

— Я постараюсь быть хорошим отцом, Ангел. И мужем.

Глава 42

Впервые в жизни я чувствую, что всё идет правильно. У меня были подобные мысли раньше, но сейчас, когда уверенность переполняет меня, я открываю новые ощущения для себя.

И я ведь чуть всё не потерял.

Смотрю на Ангела и не в состоянии понять, как смог тогда уехать. Оставить ее в Париже и пойти на поводу у обстоятельств. Позволить решать отцу, позволить ему разговаривать с ней, а потом отдать в руки Антона. Блять, как?! Я должен был остаться с ней, должен был всё разрулить и еще тогда по-настоящему открыться ей.

Она смотрит на меня сейчас по-другому. С теплотой и нежностью.

С надеждой.

А я ловлю себя на мысли, что мы похожи. Потерянные и только-только понимающие, какие мы есть на самом деле. Словно нащупываем себя среди чужих мнений, оценок, ожиданий и приказов. Да, нам достались разные тиски, и там где на меня давила репутация семьи и ее состояние, Ангелу доставалось намного сильнее от урода-мужа.

Когда ты кому-то что-то доказываешь, ты теряешь себя. А я доказывал. Доказывал отцу, что не имею ничего общего с ним, доказывал всем вокруг, что могу быть богатым ублюдком, и если им так хочется лепить ярлыки и убеждаться в своих предположениях, то всегда пожалуйста. Я только за, у меня богатая фантазия на ебанутые поступки. Одна история с Лизой — отличное подтверждение.

Я сказал Ангелу, что я “эгоист, собственник и мудак”, и эти слова можно золотыми буквами вывести на моей визитке. Люди действительно так обо мне думают и я много, что сделал, чтобы они не сомневались, но с Ангелом я хочу быть другим. Собой хочу быть, достать свою чертову сердцевину и разобраться, что там есть на самом деле!

Ведь я ни хера не ветренный.

Я упертый однолюб, которому хватило одной ночи с девушкой, чтобы потом повернуться на ней. Я только сейчас понимаю, как прочно она въелась в душу. Раньше я списывал дело на секс, желание добиться и получить то, что жадно захотелось, но сейчас дело в другом. Она глубже, намного глубже… Черт, да она забралась так глубоко, что мне впервые в жизни приходится заглядывать в свое нутро. Я узнаю себя рядом с ней.

Нахожу чертову траекторию, а не лихорадочные движения туда-сюда. То бьюсь за нее, то отпускаю, то хочу трахать каждую секунду, то предлагаю вписать воздержание в контракт, то готов перегрызть глотку ее мужу, то толкаю ее обратно в семейную жизнь.

Конечно, меня тошнило от такой болтанки. Тошнило от себя и от всего вокруг, как после диких перегрузок, и я мог делать только хуже. Усугублял и сходил с ума потихоньку. Мне уже было скучно играться с Лизой и я не знал, куда еще сцедить застойный яд, потому что ни черта не помогало!

Да и с чего бы?

Но это проходит, прямо сейчас проходит и с каждой секундой становится легче. Я нахожусь рядом с ней и нахожу долгожданное равновесие. Отчетливо понимаю, что надо делать дальше, каким быть и что говорить. Без масок и желания показать себя другим человеком, то обнаглевшим мудаком, каким она увидела меня в первые встречи, то более молодой версией ее мужа, каким я увез ее в Париж.

Нет, хватит.