Ветры Дарковера

— Тогда Дэн. У тебя будут неприятности в горах, я думал ты обычный землянин и не умеешь… — он остановился и пожевал губами. — Я дал обет, сказал он наконец, и не могу нарушить его. Но у тебя будут неприятности и тебе понадобится друг. Ты знаешь, почему никто не предложил тебе ножа?

Баррон покачал головой.

— Мне даже в голову не пришло спросить. Я же сказал, что все равно бы не смог им воспользоваться.

— Ты — землянин, — произнес Леррис. — Пр здешним законам и обычаям, нож или любое другое орудие никогда нельзя давать никому, кроме крепких друзей или родственников. Слова «мой нож — твой нож» — обет. Это значит, что ты будешь защищать друга, поэтому нож или другое оружие нужно покупать, добывать в битве или делать на заказ. И все же, — сказал он и внезапно рассмеялся, — я дам тебе этот — и не без причины. — Он наклонился и извлек из ботинка маленький острый нож.

— Он твой, — сказал он внезапно очень серьезно. — Возьми его, Баррон, и скажи «твой и мой».

Баррон, чувствуя смущение и неловкость, неумело взял нож за рукоятку.

— Значит, мой и твой. Спасибо, Леррис. — Он понял, что смотрит в глаза молодого человека так, словно читает его мысли.

Остальные, сидящие у огня, смотрели на них. Гвин — замерев в недоумении и неприязни, Кольрин — удивленно и ощущая легкую ревность.

Баррон вернулся к трапезе одновременно с удивлением и облегчением. С ножом в руке было проще есть, позже он обнаружил, что тот прекрасно помещается в маленьком карманчике в верхней части его ботинок. Леррис больше не говорил с ним, но время от вермени коротко улыбался ему, и Баррон знал, что по той или иной причине молодой человек стал его другом. Это было странное ощущение. Он не был из тех, кто легко находит друзей, и не имел близких, а сейчас юноша чужого мира, угадав его смятение, неожиданно предлагает ему дружбу. Он не понимал причин и не знал, что ждет его впереди.

Пожав плечами, он закончил ужин и последовал за безмолвным указанием Кольрина — выполоскать тарелку и чашку, упаковать их вместе с другими и помочь развернуть одеяла внутри здания. Было уже очень темно, холодный дождь сеялся на лагерь, и он был рад оказаться под крышей.

Он заметил, что что-то изменилось в отношении к нему, и хотя он повторял про себя, что это ничего не меняет, внутренне он был рад этому.

Ночью, завернувшись в шерстяное одеяло, окруженный спящими, он проснулся, глядя в пространство, и вновь ощутил, как тело его охватывает невесомость и холодный ветер.

Леррис, спавший в нескольких шагах от него, пошевелился, пробормотал что-то, и Баррон пришел в себя.

Эта поездка будет сплошным адом, если это будет случаться через каждые несколько часов, думал он.

И он ничего не мог с этим поделать.

4

Голос рычал во сне Меллиты:

— Меллита! Меллита! Сестричка, проснись! Послушай меня!

Она села во тьме, отчаянно цепляясь за голос.

— Меллита! Меллита! Сестричка, проснись! Послушай меня!

— Сторн! — выдохнула она, почти вслух. — Это ты?!

— Я недолго могу говорить с тобой, бреда, поэтому слушай. Ты, и только ты можешь помочь мне. Аллира не слышит, она слишком робка и изнежена, она погибнет в предгорьях. Эдрик ранен и в темнице. Придется тебе, маленькая. Ты поможешь мне?

— Все, что угодно, — прошептала она с бьющимся сердцем. Глаза ее смотрели во тьму. — Где ты? Мы можем бежать? Может, зажечь свет?

— Тише! Меня здесь нет, я говорю с твоим сознанием. Я пытался пробудить в тебе способность слышать сны эти последние четыре дня, и наконец ты услышала. Слушай, сестра, ты должна уйти одна, ты сумеешь избавиться от охраны. Но ты должна идти прямо сейчас, прежде чем снег закроет перевалы. Я нашел того кто поможет тебе. Я пошлю его в Карфон.

— Куда?…

— В Карфон, — прошептал голос, исчезая.

Меллита прошептала вслух:

— Сторн, Сторн, не уходи! — но голос растаял. Она была одна во тьме, голос брата все еще звенел в ушах. Карфон — но где этот Карфон?

Меллита никогда не была дальше, чем на несколько миль от дома, она никогда не переваливала через горы и имела смутное понятие о географии. Карфон мог находиться как за следующим хребтом, так и на самом краю света.

Она бросила во тьму отчаянный вопрос:

— Как мне быть, куда идти?! — Ответа не было, молчание и тишина. Было ли все это сном, порожденным тоской по свободе, или действительно ее брат, в своем магическом трансе, сумел как-то достичь ее сознания?

Меллита Сторн была горянкой со всеми вытекающими отсюда последствиями. Высшей сердцевиной ее натуры была клановая лояльность Сторну не только как старшему брату, но и как главе рода. То, что он был слеп и ни на что не годен, то что он не смог защитить ее, ее старшую сестру и младшего брата, не говоря уже об остальных людях в этом кризисе, не имело значения. Она не судила его даже мысленно и верила, услышав осуждение от Аллиры, что мучение в лапах Брайната лишило сестру разума. Сейчас, когда он приказал ей бежать и найти помощь, ей даже не пришло в голову ослушаться.