Ветры границы

Симпатичный старший лейтенант сразу покорил ее. Несмотря на молодость, он уже успел повоевать. Участвовал в боях на Северо-Западном, Брянском, Воронежском фронтах, был дважды ранен. На его груди ордена — Отечественной войны II степени, Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги»… Анечка сразу и навсегда полюбила Степана и не мыслила себе жизни без него. Через год после свадьбы родилась Светка. А потом молодая чета Шкредов поехала, как они тогда выражались, «в суровые условия». Восьмимесячная Светка после тридцатиградусной жары оказалась на сорокаградусном морозе. Из края вечного солнца, фруктов они попали в мрачную заполярную ночь.

Анна Ивановна долго помнила эту бесконечную дорогу: самолетом до Ленинграда, потом поездом до Мурманска, а потом на машине, в метель, до комендатуры. На деревенских розвальнях подкатили к заставе.

Офицерский домик на заставе долго пустовал: предшественник Шкреда не вызывал жену из Москвы, все надеялся на перевод. Вскоре так и вышло, он уехал. В домик вселился старший лейтенант Шкред с семьей.

Утром Аня и Светка проснулись в новом доме (Степан Федорович ушел рано на службу) и увидели иней на стенах. Не привыкшая топить печь, Аня забыла закрыть задвижку, и все тепло из дома выдуло.

Пришлось учиться жить в новых условиях самостоятельно.

Сначала жутковато было на новом месте: вокруг лесистые сопки, сосны стонут — будто нарочно пугают. Да что там! За дровами пойдешь, а оттуда дорогу уже так заметет, что не доберешься. Холодно, неуютно, одиноко. Порою казалось, не вынести всего этого.

Аня — человек общительный, все время на людях привыкла быть, а тут лес да лес, и человека свежего не увидишь. Радовалась каждому приезжему как ребенок. Всех, кто добирался до заставы, за родню считала. Не знала, куда посадить, чем угостить.

Помнит, как однажды артисты Ленинградского театра оперы и балета приезжали. Одна актриса подозвала Светочку и спрашивает: «У тебя подружки есть?» «Нет», — отвечает Света. «А почему?» «Потому что у солдат нет девочек и мальчиков». «Поедем тогда с нами?» «Нетушки», — и подбежала к пограничнику, спряталась за него. Тот взял ее на руки: «Не бойся, Светик, ты наша. Мы тебя никому не отдадим».

Через четыре года у Шкредов родился Алешка. Как начал ходить — так с тех пор на заставе, пограничную фуражку не снимал с себя, все его называли: «Наш Алешка, сын заставы!»

Анатолий помнит свой первый визит к Шкредам, когда он, приглашенный «на пельмени», впервые переступил порог дома командира. Тогда его поразила чистота и рациональность быта капитана. Ничего лишнего в доме не было — только то, что необходимо, без чего нельзя обойтись. За маленькой ширмой — две койки для детей, покрытые пикейными розовыми одеялами. У хозяев — раскладная тахта с двумя игрушечными мишками по углам. Стол, этажерка с книгами, радиоприемник и цветы. Много цветов.

Анна Ивановна разрумяненная, в домашнем платье-сарафане, заканчивала стряпню и, мило извиняясь «за вид не для гостей», быстро скрылась за ширмой.

Через несколько минут она появилась в темной юбке с белой кофточкой в нежных цветочках, слишком просторной, как показалось Анатолию. Потом он догадался: жена капитана ждала ребенка и пыталась до времени скрыть это от постороннего взгляда.

— Здравствуйте, Анатолий Николаевич, — пропела Анна Ивановна, — а я говорю своему: «Познакомь да познакомь с новым замполитом», — а он все отмалчивается да отмалчивается… А тут на тебе, и переодеться как следует не успела.

— Ничего, ты у меня во всех нарядах хороша, — радостно и счастливо глядя на жену, сказал Степан Федорович и прошел в глубину комнаты посмотреть, как спят дети. Такой же довольный вернулся он к столу.

— Ну как, Анатолий Николаевич, привыкаете?

— Такая у нас профессия, надо привыкать! — смеясь ответил Анатолий.

Между тем на столе появилась огромная чаша с только что вынутыми из подсоленного кипятка пахучими пельменями. Опытная рука хозяйки и помаслила и уксусом полила в меру. И хренку в свекольном соусе поставила на любителя.

— Наверное, до заставы запах дошел! — с удовольствием проглотив первый пельмень, заметил капитан.

— А мы с Пономаренко их на всю заставу налепили, — не удержалась Анна Ивановна, — тем более, что у Крутова сегодня день рождения.

— Знаю, — принимая нарочито серьезный вид, сказал Степан Федорович, — на боевом расчете вчера поздравляли, но пельмени, по-моему, у нас на заставе не были сегодня запланированы, а, Анатолий Николаевич, так я говорю?

— Так точно, — подыгрывая командиру, говорил Анатолий Хрустов.

— А я люблю твоего Крутова, ты же знаешь, захотелось как-то выделить ему этот день, порадовать пельмешками…

— И кого только ты у меня не хочешь порадовать, голубушка ты моя, — не стесняясь лейтенанта, по-семейному откровенно сказал Шкред.

— Была бы возможность — всех бы радовала!..

— Да ты и так помощница моя первая… Помнишь, как начинали мы тут с тобой, как трудно было нам? — вдруг неожиданно спросил Шкред жену.

Очевидно, это была одна из любимых тем капитана, и он с присущей ему откровенностью начал: