Ветры Империи

Рассеянно кивая, Эрик высматривал среди разномастных гостей одиночные фигуры загорцев. По сравнению с имперцами и столичной знатью на тех было меньше пластика и больше металла, и в полном облачении они походили на вздыбившиеся вездеходы, хотя без доспехов выглядели бы куда изящней большинства снежных огров. Однако под любым латным грузом загорцы перемещались с завидной легкостью, а значит, силой их не обделили.

— Ишь ты! — Спрут показал головой на центр сумеречного зала, где, посредине просторного танц-круга, из пола вырастала стальная фигура. — Сам Кэй, наследник здешнего Главы, — впервые его вижу тут.

Тигр сузил глаза, вглядываясь в застывшее лицо юного царевича — с правильными, мелкими и словно бы сглаженными чертами. Поверх пластикового шлема был наклеен пышный парик, составленный, по словам Олта, из скальпов убитых врагов. Мертвая кожа постепенно стягивалась к макушке, высвобождая место для новых трофеев, и с возрастом парик превращался в устрашающую копну, требовавшую специального ухода.

Платформа наконец остановилась, наследник шагнул вперед, и сразу его лицо будто включилось, озарившись безупречными учтивостью и радушием. Подсев к ближнему столику, он оживленно заговорил со своими гостями — видимо, самыми влиятельными из окрестных вождей.

— Ну наконец-то! — вдруг воскликнул молодой Спрут, плотоядно потирая ладони. — Ах, мои чародейки, мои прелестницы!.. Ну почему мы сидим так далеко?

Та же платформа уже доставила на танц-круг стайку улыбающихся девиц, окутанных до колен лишь собственными пушистыми волосами и возбужденно переминавшихся на смуглых ногах, будто юные кобылки перед стартом. Затем по залу прокатился медленный гром, продолженный властным ритмом — гулким и мощным, словно содрогались сами стены. Слаженной вереницей девушки заскользили по краю площадки, поочередно взмахивая руками, лишенными даже браслетов. Прошло немного времени, и Эрик заметил, как завороженные редкостным зрелищем огры покорно раскачиваются в такт колыханиям обольстительных танцорок. Железные волны расходились от уязвимого центра все шире, и даже в себе Тигр ощутил потребность подключиться к общему ритму.

— Это вам не голышки, даже не босявки, это — Истинные, — сквозь зубы проговорил Спрут. — Высокородные загорские ведьмы — во всей красе и без всяких покровов!.. До сих пор мы только слышали об этой потаенной ереси, а вот теперь загорцы сами демонстрируют ее нам — с чего бы, а?

Эрик молча пожал плечами.

— По-вашему, это пустяк, обычное развлечение? — добавил рыцарь. — Но ведь сейчас, у всех на виду, нарушаются сразу два древних огрских запрета: на одиночное общение с Духами — посредством ведьминых чар…

— Нарушение субординации, да? — хмыкнул Тигр.

— … и на обнаженность, — невозмутимо закончил Спрут. — Вас это не тревожит?

— Уж очень вы строги, любезный изгой, — возразил Эрик. — С загорцев все-таки иной спрос.

— А как насчет запретов?

— Во-первых, ворожат-то они все же компанией, — подражая методичному Горну, ответил юноша. — Во-вторых, как мне кажется, один запрет прямо вытекает из другого, ибо нагота способствует чародейству. А в-третьих, от Ю не убудет, если кто-то прорвется к Духам и в обход ее.

— Вы настолько в ней уверены?

— Я в нее верю, — с улыбкой поправил Эрик. — А потому меня не пугают ереси, хотя бы в них ударились все, — Ю не станет от этого менее Божественной. Нетерпимость — признак неверия либо притворства.

— Говорят, лучшие святоши получаются из бывших грешников, — ухмыльнулся Спрут. — Не согласны?

— Это оттого, что они пришли к богине по собственной воле, перепробовав остальное, — объяснил Тигр рассеянно. — Вы ничего не чувствуете?

— В смысле?

— По-моему, за нами следят.

Он огляделся. Вокруг все исправно пожирали глазами лакомое ведьминое кольцо, забыв о прочем угощении, — да и сами танцорки все больше входили в раж, ускоряясь с ритмом, извиваясь и кружась так, что их роскошные волосяные завесы постепенно взвихрялись и путались, а запретная, Истинная нагота проступала все отчетливей. Юным загоркам было чем прельстить здешних зрителей, и они подавали себя с горделивой, даже надменной откровенностью, ничего не скрывая, но и не обещая ничего, — и это тоже оказалось внове для снежных огров.

Похоже, никому здесь не было до Эрика дела, однако гнетущее чувство не проходило. К тому же и прилипчивый ритм начинал действовать на нервы.

— Вообще я бы не удивился, — проворчал Спрут, озираясь с обычной непринужденностью. — Эти труполюбы мне с самого начала не по нутру — может, потому, что смахивают на некоторых моих родичей. И если б я не был так падок на зрелища…

— А не хотите им слегка досадить?

Рыцарь с готовностью хохотнул.

— То-то мне показалось, будто вы здесь неспроста, — ответил он. — Ну конечно хочу!.. Только как?

— Фасад загорцы нам показали, теперь не худо было бы взглянуть на изнанку.

— А вы знаете способ?

— Об этом и речь. — Быстрым взмахом Эрик начертал в воздухе знак внимания и осторожности, вряд ли понятный загорцам, и продолжал, заговорщицки понизив голос: — Мне надо исчезнуть.

— Что? — удивился Спрут, едва заметно кивнув. — Как?