Ветры перемен

Зенчер что-то сказал кентаврессе на певучем языке, звучавшем похоже на китайский; она кивнула.

– Пошли. Это не так уж далеко, но чем скорее мы уйдем, тем лучше. Хоть и маловероятно, что вас удалось выследить, но тот, кто пренебрегает очень маловероятными вещами, долго не живет.

Они двинулись – кентавресса впереди, они трое следом.

– Если позволите, сэр, – робко спросила Чарли, – не могли бы вы сказать, где мы находимся? Зенчер хмыкнул:

– Вы в Акахларе. Так обычно называют этот мир. Здесь, видите ли, больше шести тысяч языков, так что приходится как-то договариваться.

– Да, но где это – Акахлар? Это иной мир, чем наш?

– И да, и нет. Вы пришли из Внешних Слоев. Это – как у вас rоnорm? – вроде слоеного пирога. Сотни. Тысячи слоев. Может, вы упали с самого верха, а может, из середины пирога – на самое дно. Это свалка творения. Люди и вещи постоянно падают сюда и остаются, потому что дальше падать некуда: это последний слой, где еще могут жить люди. Во время больших бурь сюда до сих пор иногда кое-что падает, но уже не так часто, как в прежние времена.

– А вы – вы туземец? Вы родом отсюда?

– Да, только в Акахларе нет туземцев. Все наши прародители давным-давно пришли откуда-то. Раньше были великие бури, которые проникали высоко во Внешние Слои, потом они стали реже. Там, снаружи, сейчас чересчур много всего, от столкновений бури слабеют. Вот и падают – один здесь, двое там – как вы, например, – но не целые племена или города, как в стародавнее время.

– Вы хорошо говорите по-английски, – заметила Сэм. – Это здесь везде?

– В некоторых местах. В немногих. Акхарские волшебники говорят на нем. Очень полезно знать их язык. Они любят английский за то, что его так трудно выучить, Я очень хорошо знаю шестнадцать языков и еще на десяти могу объясняться, но английским я овладел недавно. Ладаи тоже знает не меньше десяти. К счастью, есть язык, который знаем мы оба и можем на нем разговаривать друг с другом. Она говорит и на таких языках, звуки которых я не способен воспроизвести. Благодаря нашему общему языку мы так хорошо работаем вместе.

Сэм подумала, что в школе с нее и английского хватало.

– И нам придется учить все эти языки? Зенчер рассмеялся:

– О, конечно, нет, но чем больше их знаешь, тем лучше. Я получил эту работу потому, что знаю английский. Ладаи и мне языки нужны для работы.

– А чем вы занимаетесь? – спросила Чарли.

– Вроде… как бы это сказать? Мне платят за то, чтобы я делал такие дела, которые кто-то не желает или не может сделать, хотя ему это и нужно. Когда работы нет, я… Ну например, я могу освободить кого-нибудь от лишних ценностей, которых он не скоро хватится, или найти что-нибудь такое, чего никто не терял, или что-нибудь вроде. Но лучше работать па кого-то. Риск тот же, трудности те же, но, если попадешься, ты по крайней мере не один.

Сэм подумала, что занятия у него довольно странные.

– А Ладаи – она делает то же самое? Вы с ней партнеры?

Зенчер ухмыльнулся:

– Да, пожалуй, это слово подходит. Видите ли, наш род занятий требует, чтобы мы жили подальше от цивилизации. Мы приходим в города или деревни только для того, чтобы потратить деньги или получить работу. Затем уходим, а то и бежим туда, где нас труднее заметить. Никогда не знаешь, куда попадешь завтра. Я акхарец. И вы обе – тоже. Акхарцев не слишком любят. А сами акхарцы не любят тех, кто не принадлежит к их расе, как Ладаи, например. Акхарские законы плохие. Однако вся власть принадлежит акхарцам. Другие расы они и за людей не считают. Акхарские волшебники – они вроде богов.

– Но вы ведь сами акхарец, – заметила Чарли. Она очень устала, а они все брели и брели в темноте и тумане.

– Я иногда стыжусь этого. Много лет назад буря застигла меня в пустыне. Два ба-ахдона подобрали меня, раненого, полумертвого принесли в свое селение, выходили меня. Я долго жил вместе с ними и хорошо узнал их. После этого я уже не мог вернуться, не мог снова стать акхарцем.

– А вы не могли убедить своих, что те, другие, тоже хорошие люди? – Чарли подумала, что все это похоже на отношения белых и индейцев в ее родных местах во времена Дикого Запада.

Зенчер посмотрел на нее странным взглядом:

– Должно быть, интересный у вас Слой… Здесь, если кто-нибудь попробует сказать такое, его сочтут предателем и, если он будет стоять на своем, будут публично пытать, изувечат, а потом либо казнят, либо отдадут колдунам, чтобы те превратили его в чудовище. Акхарские короли и королевы не потерпят никаких разногласий.

Внезапно туман рассеялся, стал виден травянистый склон, деревья, кусты и скалистая стена, уходившая ввысь, в темноту. Путники прошли еще немного вдоль подножия утеса. Расщелина, изгибающаяся зигзагом назад и вниз, расширяясь, то ли вела в пещеру, то ли сама превращалась в пещеру. В глубине горы был большой грот, освещенный факелами, посреди которой стояло чистое небольшое озерко.