Ветры славы

Командующий то и дело повторял теперь, что всего важнее выиграть время для создания оборонительного рубежа в Венгрии, что вся стратегическая суть на юге именно в этом. Но ни он сам, ни его приближенные ничего не могли сделать, чтобы помочь тем, кто «выигрывал» для них время. И если они все еще не улетели в Будапешт, то разве только потому, что боялись гнева фюрера, который приказал держаться на восточных склонах Карпат. И теперь Фриснер нетерпеливо ждал подходящей «летной погоды», чтобы историки не обвинили его потом, что он преждевременно покинул тонущий корабль… Наверное, завтрашний день будет последним. Пора бы уж…

И еще один день

Светало.

Над окрестными пшеничными полями и виноградниками, над зеленой родниковой лощиной между пологими увалами, над проступающей в белесой дали кромкой западного горизонта — над всей благодатной бессарабской землей, в какую сторону ни глянь, грузно поднималась теплая густая испарина и на высоте жаворонкового взлета становилась кипенно-белым утренним туманом.

День обещал быть погожим. Над Сарата-Галбеной курчавились тугие ранние дымки: они вертикально ввинчивались в небо и там уже терялись из виду, смешиваясь с плывущими облачками. Кое-где за ломаной линией немецких окопов, отрытых кое-как, плескались над овражками и вербными куртинами прогорклые дымы полевых кухонь. Это было странно, что немцы собирались еще тут завтракать и пить свой эрзац-кофе.

Мехтиев вскочил, поняв, что вместо двух часов проспал все три.

Перед ним простиралось все то же поле с подбитым бронетранспортером, сгоревшими грузовиками на столбовой дороге, неубранными трупами немцев и черными воронками — следами безобразной артиллерийской пахоты. И на отвоевавших свое машинах, и на отвоевавшихся гренадерах лежали теперь ночные тени тлена, как бы напоминая, что пора бы очистить это ни в чем не повинное хлебное поле жизни.

— Доброе утро, Бахыш! — приветствовал его Невский.

— Доброе… — с горечью ответил Мехтиев. — Ты, я вижу, вздремнул, Николай Леонтьевич?

— У артиллеристов как: голову на лафет, ноги на снарядный ящик — и разбудит разве лишь немецкая артподготовка. Вот они сейчас выпьют по кружке кофейной бурды, закурят и двинутся на нашего брата.

— Пожалуйста, береги снаряды.

— Что, все мучает призрак танковой атаки? Да откуда сейчас у немцев танки?

— Наверняка бродят по степи, как одичавшие собаки.

Мехтиеву доложили, что оружие пленным «братьям-славянам» роздано, сухой паек тоже и они готовы занять свое место на переднем крае. Но куда их?

— Пойдем, взглянем, — сказал он Невскому.

Докладывавший майор Малинин, заместитель командира полка по строевой части, с недоумением пожал плечами — чего тут устраивать смотры отщепенцам?

Группа этих никем не осужденных «штрафников» была вооружена, что называется, с головы до ног: у них были автоматы, гранаты, несколько пулеметов — все трофейные.

Может, кто-нибудь из сопровождавших Мехтиева подумал: «Неровен час, пальнут по всей полковой верхушке — и полку крышка». Но сам Мехтиев, втайне сомневавшийся вчера в успехе своей рискованной затеи, сегодня был уверен, что эти, кто бы они ни были в недавнем прошлом, будут драться до конца: у одних просто нет иного выхода, а у других не может не проснуться совесть. Он внешне вроде бы небрежно, но пытливо оглядел их и сказал вполголоса, без вчерашних громких слов:

— Надеюсь, теперь вы убедились, что вам верят…

И круто повернулся, пошел на командный пункт. По дороге приказал майору Малинину отвести им участок передовой на жарком месте и чтоб просматривалось то место с его КП.

Тем временем завязывалась полусонная перестрелка в районе высоты двести девять. Вскоре долетели оттуда звуки минных разрывов, а потом звонко, раскатисто ударил пушечный залп.

— Пробуют голос, — сказал Невский.

— И хотят убедиться в нашем присутствии, — добавил Мехтиев.

Высота ответила трескучим автоматным огоньком, скорее для порядка.

Немецкий обоз, заночевавший в открытой степи, начал довольно бойко вытягиваться на окольную проторенную дорогу, что вела вокруг подножья высоты на юго-запад.

Теперь уже не сомневаясь, что главные силы полка вместе с приданной артиллерией оказались на самой стремнине немецкого прорыва, Мехтиев опасался, что его могут обойти сегодня с обеих сторон и он попадет в глупейшее положение, не выполнив до конца боевую задачу. Такое вполне могло случиться: немцы вчера не только обошли высоту — на левом фланге, но и тут, на правом фланге, пробовали обойти полк отдельными группами, которые были прижаты огнем к земле и капитулировали.

Все они: майоры Мехтиев, Манафов, Малинин, подполковник Невский, комбаты — командиры батальонов и батарей, рядовые бойцы — с нетерпением ждали, как сейчас поведет себя противник, тем более ведь близок, близок конец всей битвы — это чувствовалось.

Мехтиев с досадой отметил движение огромного автомобильного обоза. Головные машины заворачивали на крюковскую высоту, где всего лишь горстка смельчаков, которых он ничем не мог поддержать, кроме сводного штабного взвода.