Ветувьяр (СИ)

Ремора напряглась всем телом, услышав чьи-то шаги, тихие и медленные. Они смешивались со звуком тяжелых вздохов, то и дело замирали, а потом раздавались вновь — принцесса никак не могла понять, кто двигался ей навстречу. Кто-то из монахов? Шаги были слишком тихими для грубых солдатских сапог.

В любом случае, принцессе не хотелось столкнуться с кем-то в коридоре, поэтому она не придумала ничего лучше, чем вернуться назад и скрыться в одной из ниш в стене, что когда-то давно предназначалась для статуй, а сейчас была заброшена.

Ноги ее скользили по мокрому камню, но Ремора буквально вцепилась в кладку руками, всем телом прижимаясь к стене. Шаги неумолимо приближались, пока мимо нее не прошла скукоженная обнаженная фигура мужчины.

Ремора потеряла дар речи, глядя на него. Рыжие волосы, худые мускулистые плечи — это мог быть только один человек.

— Джеррет! — Выкрикнула она, вырываясь из своего укрытия. Еще никогда она не произносила это имя с такой надеждой.

Ей было наплевать, что своим выкриком она напугала ветувьяра Тейвона до чертиков. Джеррет сдавленно вскрикнул, дернулся и развернулся к ней.

— Ремора..?

Это совершенно точно был он — только почему-то голый, раненый и закоченевший от холода.

Но живой — это было самое главное.

Ремора не раздумывая стянула с себя накидку и набросила ему на плечи. Джеррет, прикрывающий руками свою наготу, сжался от холода так, что стал казаться в половину меньше, губы его посинели, а кожа была белой, как снег — одни лишь веснушки на щеках и носу.

— Ремора, где мы? Почему… почему я не чувствую Тейвона? — Зеленые глаза ошалело метались по ее лицу.

Принцесса избегала его взгляда. Хотелось разрыдаться и в то же время отблагодарить богов за то, что они оставили ей хотя бы Джеррета.

— Как ты здесь оказался? — Вместо ответа спросила она.

— Меня пытались утопить. Я очнулся в воде. Один. Без Тейвона, — Джеррет плотно запахнул накидку, — Ремора, ответь мне! Что произошло?

— Я… я расскажу тебе все, — Выпалила принцесса, — Но сначала нужно тебя спрятать. И отогреть.

*

Джеррет почти сразу пожалел о том, что предложил спрятаться в жилом крыле замка, предназначенном для монахов. Это раньше здесь было даже как-то по-своему уютно, а сейчас, когда орден оказался захвачен мятежниками, здесь царила звенящая пустота и полное запустение. Ну и конечно, холод — эту часть замка никто не отапливал, зато и не охранял, что в свою очередь уже играло им на руку.

Ремора умудрилась притащить для него свою подбитую мехом накидку, хотя Джеррет с радостью променял бы любые меха на нормальную мужскую одежду. Но приходилось довольствоваться тем, что есть — адмирал смог облачиться только в чью-то огромную рясу, найденную на дне пыльного сундука, и в королевские меха, красивые и бестолковые. В любом случае, он уже не чувствовал себя так неуютно, как полностью обнаженным, но и мерзнуть почему-то не перестал — наверное, из-за переохлаждения.

Впрочем, возможно, его трясло не поэтому, а из-за новостей, которые рассказала Джеррету Ремора — об Ингерде, Тейвоне, каком-то обряде и Нэриусе, которого черти занесли в чужой монастырь. Все это никак не желало укладываться в голове, но все-таки было правдой. Об этом говорила пустота у Джеррета в груди, которая раньше была королем Кирации.

— Так что, меня она тоже убьет, — Ремора потерла раскрасневшиеся от слез глаза, завершая свой рассказ, — И чем скорее, тем лучше.

— Но Ингерда ведь не знает, что я остался в живых, — Возразил Джеррет, — Мы можем попытаться сбежать.

— Это бред, — Покачала головой сестрица, — Лукеллес охраняет все выходы из замка. У тебя нет ни корабля, ни оружия.

— И что ты предлагаешь?

Ремора лишь пожала плечами. В этот момент в дверь тихо постучали, и сестрица поднялась со своего места. Джеррет напрягся:

— Кто это?

— Не беспокойся, это свои, — Ремора осторожно отперла дверь, — Ты ведь не хочешь умереть с голоду?

На пороге появилась Селин — целая и невредимая, с маленьким подносом в руках. Увидев Джеррета, ее и без того огромные глаза открылись еще шире, а брови взлетели на лоб. И она улыбнулась — не так, как улыбалась у него на корабле, словно сдерживаясь и боясь, а по-настоящему, широко и ясно. Джеррет и не думал, что сможет так ее порадовать.

Она бросилась к нему, напрочь позабыв про поднос и про свою извечную стеснительность. Едва Джеррет успел подняться, как девчонка уже вцепилась в него тонкими руками, сжимая в объятиях. Он обнял ее в ответ.

— Вы живы, — Прошептала она так тихо, что эти слова мог услышать только Джеррет, — Вы вернулись.

Так странно было осознавать это — то, что ты действительно был кому-то нужен. Что тебя ждали и по тебе скучали. Что без тебя кому-то было плохо.

Он смотрел на Селин и видел в ней это. Она нуждалась в нем. Она ждала его, хотя могла сколько угодно утверждать обратное.

В глазах Реморы читалось, что она с радостью заменила бы его на Тейвона — в них не было ни радости, ни удовлетворения, только грусть оттого, что вместо любимого брата у нее остался рыжий раздолбай. А Селин… желала видеть только его.