Ветувьяр

— Вам ведь все уже сообщили, — Не позволил держать себя за дурака Эйден.

— А вы изменились, граф, — Идущий впереди банкир обернулся, — Стали серьезней.

— Вы тоже изменились, — Пробормотал себе под нос Эйден и тут же осекся: не стоило начинать столь важную беседу с оскорбления.

Банковская гильдия была не такой большой, как торговая, но зато смело могла утереть ей нос в плане интерьера. У Галора, в отличие от Лукеллеса, был вкус. Коридоры, лестницы и приемные были выдержаны в одном стиле, чем-то напоминающем подражание южным герцогствам — витиеватые орнаменты, плиточные полы, колонны из бежевого мрамора. Минимум броского золота и навязчивой помпезности — все просто, лаконично, без излишеств.

Они в молчании поднялись наверх по парадной лестнице, застеленной блекло-оранжевым ковром. Многочисленные охранники не обращали никакого внимания на вооруженного, пусть и одетого по-светски, Эйдена — видимо, их тоже предупредили о визите столичного коменданта.

Коридор наконец закончился, и они оказались в просторном светлом кабинете с обитой темным бархатом мебелью и светло-бежевыми стенами, на которых красовались картины в резных деревянных рамах — от пейзажей до портрета самого Галора Реннеса, на котором художник еще сильнее приукрасил его и без того слишком смазливое лицо.

— Картины, — Усаживаясь в свое кресло, указал банкир, — большая редкость у нас в Кирации, и очень зря. Смотрится намного выигрышнее привычных гобеленов, не находите?

Здесь Эйден не мог не согласиться — гобелены устарели лет сто назад, а рисунки на них казались детскими каракулями по сравнению с изображениями на картинах.

— Вот только художников у нас днем с огнем не сыщешь, — Продолжил Галор, — Для этого портрета я нанимал парня из Хидьяса.

Эйден еще раз взглянул на портрет. Работал действительно настоящий мастер своего дела — не узнать главу гильдии на полотне было просто невозможно — разве что в реальной жизни у банкира рожа была несколько полнее, но это уже мелочи.

— Хидьяс только и славится, что художниками да наемниками! — Ухмыльнулся Эйден.

— Ну не скажите, граф. Алькантур — слишком красивый город, чтобы считать его столицей такого ограниченного народа, как вы изволили выразиться…

— Я пришел говорить не об этом, господин Реннес, — Эйден поудобнее устроился в кресле и сложил руки на коленях.

— Это мне предельно ясно, — Кивнул светловолосой, все еще без намека на седину, головой банкир, — Чего же вы хотели?

— Насколько мне известно, — Приступил к делу Эйден, — Гильдии сотрудничают друг с другом достаточно тесно.

— Смотря какие гильдии… — Ухмыльнулся Галор.

— Я ни за что не поверю, что банковская гильдия не имеет никаких дел с торговой. При всей вашей неприязни к…

— Господину Лукеллесу? — Перебил банкир, — Не стану отрицать, что этот господин мне не нравится — прошло столько лет с тех пор, как он породнился с королевской семьей, а мещанские корни все еще крепко держат его за горло. Это как минимум… вульгарно. Но сотрудничать с ним мне приходится, а как иначе?

Станет ли этот денежный мешок покрывать своего врага? Выбор Эйдена пал на Галора не столько из-за того, что он мог сравниться с торгашом по богатству, а по большей части из-за их неприязни друг к другу, о которой знало все высшее общество Кирации.

— Есть подозрение, что Лукеллес ведет запрещенную торговлю, — Объявил Эйден.

— Он действительно может заиграться, — Вздохнул Галор, — Но я не верю, что он способен на такое. Даже не из благоразумия. Шерод не пойдет на это из трусости. Предательство обернется для него виселицей, и он знает об этом не хуже меня.

“Такую тушу повесишь, конечно!” — некстати подумал Эйден, рассуждая над словами и поведением банкира. Врет? Прикрывает подельника?

— Поймите, граф, — Продолжил Галор, — Вам, как дворянину, никогда не понять нас, людей из другого сословия. Нам есть что терять. И мы этого боимся. Как вы думаете, что хочет доказать Лукеллес, выставляя напоказ свою помпезную роскошь и богатство? Что он такой же, как вы. Или как ветувьяры. Я готов побиться об заклад, что он хочет не только денег, но и власти. Хочет, но знает, насколько это рискованно. Одна ошибка отнимет у него все. Поэтому он не будет действовать так нагло и открыто.

— Он и не действует, — Возразил Эйден, — Он прячется, как крыса, пугаясь каждого шороха.

— Возможно, этот человек действительно в чем-то замешан. Но не думаю, что его интриги тянутся в другие королевства. Искать нужно здесь, в Кирации, и искать тщательно. Не мне вам говорить, что власть ветувьяров ослабла.

“Власть ветувьяров ослабла” — впервые эти слова зазвучали двадцать лет назад, когда камарилам удалось добраться до короля Кирации. Тогда даже те, кто совсем недавно боготворил правителей королевства, зашептались о том, что Кирации нужны перемены. Эйден допускал возможность, что эти шепотки не могут затихнуть до сих пор, но не ожидал, что услышит их из уст тех, кому ветувьяры оказали огромную честь.

— А как же орден? — Вспомнил Эйден.