Ветувьяр

— Потому что ты, в отличие от него, есть здесь и сейчас, — Нахмурив брови, король шагнул к сыну и ткнул пальцем ему в грудь, — А ждать нам некогда.

— Чего ждать?

— Того, что творится прямо у вас под носом, — Жестко ответил отец, — Или ты до сих пор не заметил?

— Что я должен был заметить? Отец, скажи прямо!

Король отступил от доспеха и шагнул в сторону, заведя руки за спину и глядя при этом куда-то в пустоту. Он делал так всегда, когда глубоко задумывался, и обычно просил, чтобы ему не мешали. Но сейчас Джеррет хотел знать ответы. Он понимал, что отец хочет сказать что-то важное.

Не успел адмирал поторопить его, как король продолжил сам:

— Я — не твой отец. Я лишь твое видение. Образ, который ты внушил себе сам, чтобы осознать ту мысль, которая гложет тебя уже давно. Может, произнесешь ее вместо меня?

Сказав это, он отвернулся.

— Чего ты хочешь? — Недоуменно прошептал Джеррет, — Для чего ты явился?

Король повернулся к нему и за пару шагов преодолел все то расстояние, что их разделяло. По бледному худому лицу проползло выражение полной беспомощности, но отец неотрывно смотрел адмиралу в глаза:

— Мы теряем королевство, Джеррет. Шпионы и заговоры везде, а вы с Реморой бросили столицу.

— В Анкалене Эйден.

— И ты ему доверяешь? — Поморщился король.

— Да, — Незамедлительно отозвался Джеррет.

— Как самому себе?

— Эйден справится со всем. Он умен и честен. А еще предан нам.

— Но он один, — Парировал отец, — Один человек не может сражаться с волками и со львами одновременно.

— С него хватит волков, — Отмахнулся Джеррет, — Со львами сражаюсь я.

— Не льсти себе, адмирал, — С каким-то пренебрежением бросил король, — Ты гоняешь ворон на краю мира. Настоящая война разворачивается не здесь.

Джеррет постарался припомнить, что ему рассказал Престон о том, что произошло, пока вместо него топтал землю Тейвон — об убийстве ветувьяра, о сумасшедшем наемнике — и сложить это с тем, что он узнал сам — о предательстве Лукеллеса, о загадочном свитке и расколе ордена камарилов. Все это действительно могло быть звеньями одной цепи и ничем хорошим не пахло, так что отрицать хотя бы частичную правоту отца было бы глупо.

— Я отправлюсь в Анкален, как только закончу с делами здесь, — Пообещал Джеррет, — А там… пусть Тейвон решает.

— Времени меньше, чем ты думаешь, — Добавил отец, — В отсутствие короля в столице развелось много крыс.

— Мы бы потеряли Талаар, — Попытался оправдаться Джеррет, — Неужели это было бы лучшим вариантом?

— Решай сам, — Пожал плечами король, — Я лишь пытаюсь донести до тебя, что ты совершил ошибку, оставив столицу без должной власти. Грядет что-то опасное…

— Время Реморы вышло. А Калиста… ты и так знаешь.

Он понимал, что ищет оправдания, причем, перед образом отца в собственной голове. И все же сейчас Джеррет многое бы отдал, чтобы услышать совет короля — того самого, лицом которого так нагло воспользовалось его сознание, создавая этот сон.

Адмиралу всегда говорили, что он совершенно не похож на отца, и с этим никак нельзя было поспорить, ведь родной кровью и наследником Эрвина Кастиллона был Тейвон, а не его ветувьяр. Это он пошел в отца и внешностью, и характером, а Джеррету лишь оставалось радоваться, что никто не находил в нем ничего общего с ветувьяром Эрвина — Лигасом, прослывшим в народе тупоголовым рубакой.

— Тейвон сделает то, что сделал бы ты, — С тяжелым сердцем заметил Джеррет, — Он — король, а я всего лишь клинок в его руке…

Настоящий отец, может, подошел бы к нему, успокаивающе похлопал по плечу и сказал что-нибудь ободряющее, но этот не сдвинулся с места.

— Так выпусти его в этот мир, — Только и сказал он, — Не занимай чужое место.

Глава 14. Кирация. Анкален. Талаар

Человека, которым стал Эйден Интлер, легко было ненавидеть — немощный, ничтожный, неспособный даже подняться с постели и делать то, что ему надлежало… Именно поэтому он и возненавидел сам себя, в особенности сильно с того момента, как ему удалось упасть с коня посреди бела дня, на глазах у своих солдат и треклятых зевак, разнесших весть о падении графа Интлера по всей столице за несколько часов.

С тех пор прошла неделя, но Эйден до сих пор с ужасом представлял, что будет, если его угораздит рухнуть в обморок в самый неподходящий момент. При этой мысли его неизменно бросало в пот, но пухлый пожилой лекарь с уверенностью заявлял, что такого происшествия не повторится, если больной будет беспрекословно следовать всем его указаниям. А указания были одно невыполнимей другого — спать не менее семи часов в день, не утруждать голову и тело, а главное — принимать его отвратительные снадобья, по вкусу похожие на раствор ушной серы в чьей-то блевотине.