Ветвь оливы

— Неужшели? — недоверчиво рыкнул Таннеберг, не опуская оружие. — Вы уфверены?

— Совершенно. Взгляните, кто тут лежит.

Таннеберг посмотрел на мертвое тело Клинора. Кажется, оно его не впечатлило. Еще бы. У него пока не было поводов встречаться с ним по какому-либо делу и запоминать в лицо.

— Кхто это? — озадачился он.

— Собственно говоря — наш противник, — представил я, возможно, несколько запоздало.

— Ого! — воскликнул пролезший из-за чужих спин Каррико. — А он жив или мертв, капитан?

— Мертв, — ответствовал я. — Сердце, знаете ли, не выдержало…

— Сердце не выдержало???..

— Жанна! — воскликнул, откашлявшись от стенной крошки, Ранталь, расталкивая всех, чтобы проложить себе дорогу. — Сестричка! Как ты?..

— Вот именно… — Я невольно настороженно оглянулся на Бертрана, кинувшегося к сестре, выхватившего ее у меня из рук, закружившего и принявшегося чуть не подкидывать в воздух. Уж не придет ли ему в голову какая-нибудь блажь наподобие той, что посетила его перед вылазкой. Но похоже, речи об этом не шло, он смеялся и был счастлив. — Как вы можете убедиться — никаких ран. Только выстрелы из оглушающего оружия, но он мертв.

— Эге… — Таннеберг подозрительно еще покосился на Рауля, но опустил ствол лучемета и с умеренным любопытством присмотрелся к мертвому телу. — Если этто и есть ваш колдун… Вфы уверены, что он дейстфительно мертвф? Можшет, это только чшары?..

Хороший вопрос…

— Что же, другого тут нет. Так что, давайте будем надеяться, что он мертв.

— А может, этто улофка? И он только вфыглядит мертвфым? Мошет быть мы долшны сшечь его тело?

Ох, как же мне не хотелось об этом задумываться. И вообще переходить к таким вещам.

— Мы не будем этого делать. По крайней мере, пока. Уверен, что это просто тело. А если легион бесов еще и бесчинствует где-то, то уже не в нем.

Таннеберг сильно вздрогнул.

— Так фот што! Мошет, поэтому он и мертвф? Оттого што ужше не одержшим?

— Это очень недурное объяснение тому, что произошло.

Окружавшие нас люди, явившиеся из окутанного пылью проема, принялись, поеживаясь, креститься, оглядываться и бормотать под нос на разных языках. Потом вдруг раздался громкий стук — кто-то бросил на пол свой лучемет. Я догадался, что это был Оливье и, отыскав его глазами в толпе, убедился, что прав — судя по его позе и решительно нахмуренному лицу. Мгновением позже, лучемет с отвращением, по-рыцарски задрав нос, бросил на пол де Лейва. Затем Сидни. За ним д’Обинье. А в следующую секунду все отшвыриваемое «дьявольское оружие» посыпалось градом.

Я мог бы напомнить, что мы еще не закончили. Но глядя на такое, решил их не останавливать. Прекрасный порыв, и он может не повториться. Главное кончено. Еще остающимся в замке хранителям мы прикажем остановиться сами.

Так что я всего лишь сказал:

— Аминь.

И снарядил отряд во главе с Выскочкой выбраться наружу и сообщить нашему главному командованию, что опасности больше нет.

Мы с Раулем и Огюстом отправились возглавлять и успокаивать хранителей. Рантали пожелали остаться с нами, как и Фонтаж и Пуаре — приятно, что никто из них не пострадал, но это было решительно невозможно… И им пришлось бы нас оставить, если бы не какое-то подспудное чувство, что, что бы ни происходило, нам все равно понадобятся друзья, так почему бы не те, что и так уже много о нас знают. А Диана с Изабеллой, прихватив с собой Готье, отправились изучать захваченный замок как коробку с подарками.

И было дьявольски странно сознавать, что теперь, когда Клинора-Линна здесь больше нет, самыми чужеродными в этом мире остаемся мы сами.

XVI. Никаких прощаний

Как ни удивительно, с нашей стороны обошлось без потерь. Это было еще впечатляющей, чем шекспировская победа при Азенкуре, с той разницей, что со стороны противника тоже полегло не очень много жертв. Несмотря на то, что к концу сражения почти все обзавелись лучеметами, сделано это было скорее из любопытства и из желания покрушить стены. Оказывается, многие прониклись моей предварительной короткой речью к Оливье — сможет ли он застрелить противостоящего ему ребенка. И эти слова как-то логично сплелись с тем, что в нашем отряде всех хранителей стали полагать в каком-то смысле «дитятями неразумными» и полагаясь на наше обещание попытаться что-то с этим сделать иным образом, их, хоть и положили в великом количестве, но без сознания, а не бездыханными. Правда, примерно с десяток человек все же погибли по случайности — попавшие под шальной смертельный луч соратника, неудачно упавшие с лестницы или попавшие под перекрестные разряды излучателей, так же как Клинор. А всего людей в замке оказалось на этот момент около двух тысяч. Не все они участвовали в перестрелке — отведенные своим вождем части выжидали и, не дождавшись приказа, так и не вступили в бой.