Везде светит солнце. Дилогия (СИ)

   Ночью в бедном районе Герана, в доме Бурака было неспокойно. Не зная ещё, что Гелий назначил день казни Саши, Анари лежала на кровати и из последних сил помогала своему ребёнку родиться. Рядом с ней находилась жена гнома, а целитель (они заменяли врача и иллара во многих городах) грамотно принимал роды у принцессы, не подозревая кем являлась роженица. После полуночи на грудь Анари положили младенца - мальчика - и счастью её не хватало только присутствия Саши рядом с ней. Она целовала сына в голову, шептала ему нежные слова, и окутывала покрывалом любви, надеясь, что отцу его судьба позволит увидеть ребёнка и так же поцеловать.

   Все домочадцы жилища Бурака бурно и весело поздравляли молодую мать и её сына, добрые пожелания лились словесной рекой. Никому и в голову не могло прийти, что на следующее утро над Гераном разнесётся весть о казни охотника Саши, покушавшегося на жизнь короля Гелия. Весь день новорождённый плакал, словно понимая, что его отца хотят убить, а Анари не приходила в сознание после услышанной новости.

   Вне себя от злости на колдуна, Бурак с домочадцами сидел в гостиной и не мог придумать даже намёка на план, который бы помог спасти охотника. Если раньше можно было позвать какого-нибудь иллара на помощь, то теперь, когда против Гелия не выступал ни один служитель светлой магии, не представлялось возможным спасти приговорённого собственными силами, собрав даже всю банду гнома. Дворцовая площадь хорошо охранялась, Гелий не сомневался, что толпа будет рада увидеть смерть того, кто посмел поднять руку на их короля. И поэтому в гостиной стояла мёртвая тишина, и даже Шалун не осмеливался говорить что-нибудь ободряющее, потому что растерялся вместе со всеми.

  15 глава.

   Приятное журчание прибрежных волн ненавязчиво ласкало слух. Вокруг стояла ночная тишина. На небе, как обычно, переливался всеми цветами радуги отсвет сияния лиизий. Ирнцы спали на земле, устав от бесконечного многодневного бега. Несколько раз приходилось отбиваться от преследователей, но больших потерь потомки первопроходцев не понесли. В этой южной части Илии, на берегу двухцветного океана Надежды попадалось много поселений и чужеземцам никак не удавалось найти себе пристанище. А принц Алил похоже с завидным упорством не желал оставлял их в покое, решив во что бы то ни стало подчинить их своей воле. Но проблемы ирнцев не так сильно волновали сейчас Мириана, как здоровье отца. В бреду Авион столько наболтал, столько подробностей из прошлого невольно открыл пареньку, что воспитанник Фанута уже не сомневался в невиновности охотника. Проклинать воспитателя Мириан не спешил хотя бы потому, что рыжий хитрец всё-таки хорошо о нём заботился, хотя и в чрезмерной строгости. Этой ночью впервые за многие дни Авион дышал спокойно и не бредил. Мириан бережно омывал его лицо травяным илларским настоем, и часто поил целительным отваром, отмечая для себя, что раны отца затягиваются и больше не кровоточат. И хотя на эти снадобья Мириан истратил все свои деньги, он не задумываясь отдал бы за жизнь Авиона свою жизнь, понимая, что в его страданиях виноват он - его родной сын, убивший его друга базана, что простить мог не каждый родитель. И если раньше жизнь для юноши казалась слишком простой: отомстить за смерть матери и создать собственную семью - теперь всё было в новинку. Он чувствовал, как тает его сердце и просыпается сыновья любовь, надежда на отцовскую любовь тоже не спешила пропадать, ему мечталось чему мог бы научить Авион, думалось о чём расскажет охотник, с кем познакомит из своих друзей, где они станут жить.

  -Словно стена свалилась на меня,- прошептал Авион, приходя в сознание.

  -Пройдёт, через пару дней,- обрадовавшись голосу отца, ответил Мириан.

  С минуту Авион смотрел на юношу то ли вспоминая кто он, то ли силясь не вспылить при виде мстительного сынка. И хотя после болезни глаза охотника не передавали пока что достаточно ясное изображение, всё же через расплывшуюся пелену он смог различить перемену в выражении лица юноши. В нём ожили нежные черты матери, глаза излучали любовь, но было видно как он стыдиться себя и своей жестокости, которую обрушил на голову отца и его друга. Прочитать нотацию или влепить пощёчину было бы уместно, но слишком поздно, чтобы таким образом вернуть базана. А раскаяние слишком ярко выступало на его лице, поэтому Авион молча смотрел на Мириана, привыкая видеть перед собой двойника погибшей жены и забывая о былой печали и потере.

  -У меня есть жена и дочка. Они стали для меня вторым дыханием в жизни, сынок, после того, как я отпустил печаль по твоей маме.

  -Прости меня,- прервав отца, слёзно попросил Мириан.- Прости за всё, за друга прости.

  -Базан принёс себя в жертву намеренно, он знал, что игра может оказаться слишком опасной...Без него я бы не повстречал тебя...