Везде светит солнце. Дилогия (СИ)

  "Скажи своей дочери раз и навсегда, что этот охотник не для неё и его жизнь - только на этот раз скажи ей убедительнее, чтобы она окончательно поняла,- зависит от того, как долго она будет оставаться в Илии. Это значит - она там должна оставаться пожизненно",- произнёс Гелий мысленный приказ королеве, зная заранее, что Полия не будет особо возражать против разлуки с дочерью.

  "Но я ведь смогу её навещать там?"- спросила мысленно королева, чувствуя всё-таки остатки материнской любви к Анари.

  -Конечно, любовь моя, свою бунтарку ты сможешь навещать когда угодно с помощью отвара "ваи".

   Тогда Полия встала из-за стола, оставив завтрак на потом, и хлопнула три раза в ладоши. С белым светом появился иллар Первей и приготовился выслушать приказ Её Величества. В это утро он был одет в халат по его размеру, но всё равно без улыбки смотреть на него было невозможно - его внешний вид уже ничто не могло спасти.

  -Возьмёшь самый лучший корабль из бухты, двадцать рыцарей и ещё несколько илларов в помощники и отвезёшь принцессу к мужу,- приказала Полия, а дочери отдельно сказала:

  -Не смей возвратиться.

  -Поклянись мне моей жизнью, что не тронешь Сашу.

  -Клянусь твоей жизнью, что не трону его,- пообещала мать дочери, но её обещание не убедило Анари в безопасности возлюбленного.

   Вернувшись в свою комнату, Анари села за стол перед окном и стала писать письмо Саше. В случившемся ей следовало винить только себя, ведь капризничать её никто не заставлял. Она взяла тонкий длинный уголёк, сделанный из одной породы дерева, и вывела первые две буквы на белом листе. Как вдруг почувствовала мерзкий холод, скользивший по спине, как в те времена, когда советник отца приближался к ней сзади, чтобы сказать какую-нибудь гадость. На этот раз ощущения Анари были теми же, вот только повернувшись, она не увидела отвратительной физиономии Гелия. Но его присутствие всё равно давало о себе знать холодом, и принцесса в ужасе вглядывалась в пространство комнаты, чтобы увидеть незваного гостя. Но неожиданно для неё голос колдуна прозвучал рядом с её правым ухом, заставив вздрогнуть и ощутить кожей его дыхание.

  -Ты разве забыла, что тебе сказала королева?! Ты должна подчиниться матери и начни прямо сейчас - порви этот лист,- сказал Гелий. Этот голос приводил в ужас и сковывал теперь принцессу, и она была не в силах противиться воли колдуна - он стал намного сильнее, чем 5 лет назад. И Анари рвала на мелкие кусочки недописанное письмо и уже не чувствовала ни капли надежды на то, что когда-нибудь судьба сжалиться над ней и Сашей и наконец-то соединит их навсегда. За этой расправой над бумажным листом наблюдала ещё одна зрительница, которую сквозь густые ветви дерева не так-то просто было разглядеть. Это дерево росло неподалёку от окна комнаты Анари, и именно на нём затаилась пернатая подружка принцессы с красным хохолком на голове. Звена только что вернулась из Илии с ответным письмом от принца Алила для королевы. И теперь, не успев передохнуть от проделанного далёкого путешествия, смотрела на происходившее зрелище через незанавешенное окно и не понимала в чём причина панического ужаса на лице принцессы.

   В эту самую минуту около дома Кристава (отца Лории) стоял добродушный Леон, грустным взором выдавая горькое чувство, которое грызло его изнутри по возвращении из Сонной долины. Иллар вернулся в Геран уже зная, что его друг Овий погиб. Леона угнетала потеря своего учителя(не только другом, но и своим учителем он всегда считал длинноусого старца) и он не мог себе простить, что слишком поздно заподозрил неладное в прощальных словах Овия и повернул обратно в Сонную долину уже когда параки завладели жизнью иллара. Опустевшее горное кольцо встретило Леона пустотой и тишиной, словно здесь ничего не произошло, но иллар чувствовал, что Овий не покинул это место. Словно ветерок, дух погибшего иллара прикоснулся дуновением к лицу толстяка и прошептал последние слова:

  -Позаботься о Сильвии - она наша надежда, грядёт великая война.

  -Овий, старый тупица, почему ты им позволил тебя убить?- воскликнул Леон, но ему уже никто не ответил.

   В гостиной Кристава старые друзья сидели молча, размышляя о словах Овия, предупреждавших о войне. Они не могли понять с кем им придётся воевать, если из колдунов остался только могущественный Гелий да какая-нибудь кучка недоучек, которых не стоило бояться. Войну с Гелием можно было предположить только в том случае, если в ближайшем будущем у колдуна появится сильная армия, способная биться с илларами, окрепшими за пять лет и ставшими намного сильнее. Эту мысль Леон не хотел принимать за правду или пророчество, но и недооценивать Гелия не спешил. Смириться и поступать правильно было легко для иллара, но не для такого служителя магии, каким был этот добряк, не отрастивший бороду, как у всех илларов, и растолстевший только потому, что ему так нравилось. Леон и подружился когда-то с Овием по причине их свободолюбия и нежелания сидеть в рамках выдуманных правил.