Въездное & (Не)Выездное

Я, конечно, забочусь о себе как о клиенте: европейская неискренность, например, заставляет европейцев мне улыбаться, даже когда они внутри себя не любят русских (да тех русских, что летают кичливо-чванливыми стаями, любить и впрямь не за что).

Но с другой стороны, я забочусь и о бизнесе.

Известно, что поднять настроение можно, заставив себя улыбаться. Да, эта улыбка неискренна – но фишка в том, что настроение улучшается реально. Заставляя себя улыбаться тем, кто, быть может, нам не очень нравится, мы получаем возможность по-иному взаимодействовать с миром.

Знавал я в Питере одного человека, дудевшего во все трубы о том, что город «становится исламским и черным»: дудел-дудел, пока пенсионный возраст да безденежье не вынудили сдавать квартиру. Разные у него там постояльцы были, на всех он жаловался, пока совсем не скрутило и не пришлось сдать квартиру не просто кавказцу, но и убежденному мусульманину, потому что он единственный приплачивал за близость квартиры к мечети. И что бы вы думали? Больше ни о каких клиентах кроме как о мусульманах пенсионер-нацист и слышать не хочет. Потому что мусульманин не пьет, не курит, не водит к себе шалав и поддерживает идеальную чистоту.

Кстати, и девушки из моей французской группы проголо-совали-таки за Мохаммеда как за лучшего кандидата. Потому что стали разбираться и выяснили, что он единственный, кто имеет стаж работы водителем автобуса, да и в Канаду бежал по политическим соображениям. А у другого кандидата были в прошлом аварии, а у третьего кандидата – женщины – маленькие и часто болевшие дети, так что ее на работе пришлось бы постоянно подменять.

– Кроме того, женщине лучше вообще не доверять автобус, – завершила под общий смех обосновавшая выбор одна из моих одноклассниц.

Не смеялись только я и Мари.

2010

COMMENT

Из Барселоны в Мадрид стал ходить скоростной поезд (3 часа в пути, вдвое дешевле самолета и чуть ли не 10 рейсов в день).

Тамара Трапез стала работать в Риме продюсером телепрограммы, в которой рассказывают, на какие выдающиеся концерты, выставки и прочее можно сходить за три евроцента или вовсе бесплатно.

В остальном – включая состояние политкорректности в России – все пока что без изменений.

#Голландия #Амстердам Ночной дозор

Tags: Гостиные без занавесок на окнах. – Столицы имперские и неимперские. – Торговля, туризм, синтетическая сперма и немыслимый безопасный разврат.

Когда господь создавал мир, он отписал Голландию занудам.

Нет страны добродетельнее и аккуратнее. Здесь не вешают в гостиных шторы, подчеркивая непорочность быта: вот вадер читает газету, электрический камин горит, мудер вяжет, маленький Йост играет с котенком. Через два часа плывешь мимо этого аквариума: все так же читает, вяжет, играет, и все то же полено горит в очаге.

Подлинная, но тайная столица Нидерландов – Гаага. Чистенькая, вылизанная, Den Haag утопает в парках, скрывая дворец королевы, резиденцию правительства и посольские особняки. Здесь уютно сидеть на скамейке у озера, кормить голубей да закладывать для агента капсулу с шифровкой.

Однако столичную нагрузку Голландии держит не благовоспитанная Гаага, а портовый, торговый, порочный, веселый, обкуренный, справляющий малую нужду прямо на улицах Амстердам: мировой притон, общеевропейский отстойник.

Этот образ не сильно шаржирован. Первый музей на пути от Central Station – музей секса. В полночь в витринах района Red Lights демонстрируют себя доступные женщины. А в любой сувенирной лавчонке, помимо открыток с буколическими ветряками, деревянных башмаков и дельфтского фарфора, предлагается еще и, по-русски говоря, неназываемое.

И Амстердам не просто сдувает пылинки со своего порочного наряда – он сдувает их для того, чтобы освободить место экологически чистой грязце.

В местной газете – дискуссия о производстве экстази: спорят не о разумности производства, а о том, по какой цене продавать. В первом попавшемся кафе-шопе – компания не очень молодых, пирсингованных, крашеных блондинов, прерывающих воркование – ах, милый! – страстными поцелуями. Во втором попавшемся кафе-шопе – такие же точно блондины. Они же, впрочем, и в третьем: мужчины иного толка в Амстердаме – наверняка иностранцы.

Русский турист, привыкший если к страсти – то по Толстому, если к пороку – то по Достоевскому, теряется в догадках. Коли подлинная Голландия добродетельна до зевоты, то откуда взялся всетерпимый Амстердам? А если Амстердам – изнанка голландской души, то почему так уныло добродетельны Нидерланды?