Въездное & (Не)Выездное

И невдомек им, что официанты в пабах к клиентам и правда не подходят. И меню на русском не будет даже на углу Москоу-роуд и Сэнкт-Питерсбург-плейс: в Лондоне разговаривают на 300 языках, и английский – всех объединяющий. Судя по котлете из стофунтовых бумажек в руках у Кольки, деньги на учителя английского у ребят есть. Но на фиг им напрягаться: Колька с Васькой убеждены, что у кого бабла больше – перед тем все и должны гнуться.

Или вот: Испания, побережье Коста-Брава, местечко Санта-Сусанна, обилием бетона, строительных работ и загаженностью пляжа напоминающее Сочи. Услышав, что мы с женой говорим по-русски, к нам подходят парни из Тюмени: вот, блин, сдуру купили тур на три недели, а здесь таскаааа… Мы чуть не подпрыгиваем – это на Коста-Брава тоска?! Да рядом Фигерас с музеем Дали, в часе езды Барселона с Гауди, и рукой подать до Франции, до Каркасона – самой большой средневековой крепости в мире… Парни в ответ: «Ну, так туда ехать надо.» – «Так возьмите машину.» – «Мы пробовали, но этот козел в прокате по-русски ни бэ ни мэ…».

Нет, я не хочу врать, что только русские в мире не знают английский – то же числится и за французами, да и за испанцами. Но у русских специфическое поведение: дикое изумление, что их не понимают, – и «ну, козлы!» как реакция.

КОЛЛЕКТИВИЗМ И УДАЛЬ

С Пашей, менеджером турфирмы «Натали-турс», мы стоим на берегу Андаманского моря в Патайе. Русских вокруг – тьма, и по-русски с русскими разговаривают все – от погонщика слонов до укротителя змей. Патайя, с моей точки зрения, для отдыха умерла, будучи убита гигантизмом построенных отелей. Да и в море не покупаешься – оно грязно и забито катерами и скутерами.

– Ничего и не убита, – с жаром разубеждает Паша, – наши такое любят. Многие спрашивают: а правда большой отель? А сколько там ресторанов? Баров? И откажутся селиться в отдельной вилле. Огромное число людей хочет отдыхать коллективно, шумно, брататься, на «бананах» по морю гонять, в барах песни петь…

– А массовиков-затейников не хотят? – прерываю его я, поеживаясь.

– …с караоке или же с аниматорами, – завершает фразу Паша.

Сам Паша, конечно, предпочитает без аниматоров. Но доходы компании обеспечивает как раз не тихий, а коллективный и буйный народ.

ВНЕШНИЙ ВИД

Германия. Завтрак. Охотничий замок Шлосс-Бергсен под Кельном, переделанный под отель. Цок-цок-цок – звук женских шпилек по каменному полу: не оборачиваясь, могу определить, что девушка русская. У нее мини-юбка, топ с золотой вышивкой Dolce Gabbana, сумочка на золотой цепочке-ремешке (от Gucci), и она блондинка (а я ее еще даже не видел). Но по-другому быть не может: Шлосс-Бергсен – загородный отель, бизнес-леди в туфельках на каблуке здесь на завтрак не спускаются. А живут тут крайне богатые дамы, которые туфли на каблуке наденут лишь вечером – в ресторан. Днем же – удобные мягкие «лодочки», а на завтрак и вовсе в кроссовках могут прийти, спортивно. Русские же будут одеты по любому поводу нарядно. Так одевается в большом городе приехавший издалека мальчик, которому мама сказала: «Костюм надень, в Эрмитаж пойдем».

Я, кстати, эту манеру не осуждаю, а просто фиксирую: мне милы и юноши в костюмах, и девушки в мини. Хотя надоело выслушивать от иностранцев: «Русские девушки такие красивые! Но почему они одеваются как проститутки?». Мне есть что ответить: итальянки с бюстом немыслимого размера, обтянутого водолазкой, тоже не очень похожи на дев Марий. Однако – да. У тех лишь водолазка. А у наших непременно какая-нибудь Prada и золотые блестки.

ПЕРФЕКЦИОНИЗМ

А еще русские за рубежом всегда и всем недовольны. Собственно, их и узнаешь в толпе даже не по одежде, а по недовольно-надменному виду. «Вы в Париже где остановились?» – «В «Крийоне»…» – «Ужас! Там в туалете пол без подогрева! Вообще старый отель…» Хотя Crillon, между прочим – исторический дворец-отель, в котором останавливались все короли и звезды, от принца Майкла до Майкла Джексона. «Где ужинали? – У Дюкасса в «Плазе»… – А по-моему, в Москве в «Турандот» интерьер покруче будет…»

Порою кажется, что это не русскому желудку важно получить удовольствие от соуса бордолезе, а русскому глазу важно заметить, что, м-да! – и здесь нет совершенства.

Объяснений этой отечественной сверхтребовательности нет, но есть одно наблюдение. Лет 20 назад я поехал в Голландию – первую свою заграницу. Меня потрясло все – от районов красных фонарей до районов буколических мельниц. Но особенно потрясло, что пепельница с окурком мгновенно заменялась на чистую. И вот после шатаний по ночному Амстердаму мы с другом зашли в бар. Я закурил (тогда я еще курил). Пепельница заполнялась. Девушка за стойкой тихо разговаривала с подругой. Я недовольно попросил пепельницу заменить. Девушка не расслышала. Я повторил просьбу жестче, а мой голландский друг мягко сказал:

– Ну что ты к ней привязался? Конец ночной смены, девчонка устала. Тебе что, эта пепельница жизнь портит? Курить вредно.