ВЕЗЕНИЕ, ПРУЛЬНОСТЬ и всякое НЕПОНЯТНОЕ в моей жизни

Обнаружив в себе такую способность, я активно стал ее эксплуатировать и дальше. Правда, требовалась специфическая подготовка. Так как своих лекций у меня за редкими исключениями не было, то заранее надо было договориться с какой-нибудь аккуратной сокурсницей из другой группы с хорошим почерком, чтобы не пролететь в последний момент в их поисках. И тут иногда помогали дефицитные книги женской тематики (тогда это было искусство!), но больше – личное обаяние. Иногда и без всяких «шуров-муров», уважительного отношения хватало. Скоро система была выстроена. Утром перед экзаменом я уже знал о предмете почти всё! Правда, потом это всё так же быстро и вылетало из головы, но это же потом! Пятерка то уже стояла в зачетке!

Выше я отмечал, что начиная со второго курса меня только материальный стимул и заставлял выкладываться на сессиях на полную катушку. Стипендию я мог получить или высшую или никакую. А получать то ее очень хотелось! Пример первой сессии стоял перед глазами. И наглой самоуверенности пока хватало. Я, с полной верой в себя, брал незнакомые лекции и впихивал в свою голову за несколько дней перед экзаменом весь содержащийся в них материал. Иногда он был изначально абсолютно новым. Но это не имело значения и только повышало спортивный интерес. Ну, а на экзаменах оставалось сначала вспомнить и хорошо проработать билет, а потом донести содержание ответов до препода. И, как правило, мне удавалось делать это так убедительно, что у «матросов не было вопросов».

Уже на первоначальном этапе анализа студенческого периода я пришел к выводу, что, кроме этого субъективного фактора, еще два объективных (известная фамилия и грамотные шпаргалки) очень помогают. Иногда совсем неожиданно и, к счастью, в критических ситуациях.

Фамилия моя в институте была действительно хорошо известна. Но совсем не потому, что мой отец доцентом на механическом факультете работал. Экая невидаль, доцентов в Технологе хватало. И не потому, что мой родитель репутацию в студенческих кругах специфическую имел, гоняя в хвост и гриву бедолаг, проходящих через его кафедру металловедения.

А реноме принципиального и неподкупного препода, увы, все меньше котировалось. Время-то уже было застойное. Не туда ветры перемен дули. На меня жертвы его принципиальности даже приходили специально посмотреть. Хорошо, что только посмотреть. Могли бы, особо нервные, и приложиться к физиономии!

Но им, в основном, было просто интересно разузнать, а какой же сын вырос у такого деспота из прежнего времени. Особенно мой папочка прославился, когда старшего Жоркиного брата Виктора несколько раз выгонял с пересдачи. Никакие уговоры и подходы ни коллег, ни мои, ни мамины не действовали. Довод у него был один, но железный: «Так он же вообще ничего не знает, как же я могу тройку поставить?»

Единственное – не стал принципиально упираться, когда его коллега по кафедре все-таки у Виктора экзамен принял (четверку поставил – на пять не решился, однако).

Так что дело было вовсе не в отцовском доцентстве. Только в нашей группе было с десяток деток, у которых родители в институте сильно покруче были: профессора, доктора наук, кафедрами заведовали или отделами. А у Жорки отец вообще был в масштабе города известной фигурой.

Но только мой отец, поступивший учиться сразу после войны, был единственным Сталинским стипендиатом ЯТИ, его знаменитостью. И многие, теперь уже пожилые, преподы это еще хорошо помнили. А другие, его возраста, вместе учились и потом тоже преподавать стали. Так что тень славы отца и на меня иногда падала и выручала.

Иногда в Технологе меня посещали грустные мысли на тему, а что было бы, если бы?.. Скорее всего, в МГУ я бы и поступил со своей серебряной медалью на географию или на экономику зарубежных стран. Профилирующие дисциплины – и география, и математика у меня от зубов отскакивали. И с каким удовольствием бы учился!

Но, честно говоря, сам виноват, что после первого курса не настоял на своем. А двух лет имитации учебы в Ярославле, к которой я уже с успехом приспособился, мне хватило, чтобы не особенно дергаться для того, чтобы из этой колеи выбраться. Привык как-то: друзья, подруги, команда КВН, так меня эта ситуация и засосала.

Ну вот круг воспоминаний, начатый с обзора (взгляда сверху) студенческой жизни, провел вас через детство и школу и опять к институту вернулся. И теперь остается (согласно собственному

решению) перейти к серьезной проработке всех фактов. Начнём с самых неординарных.

Страшный месяц в Тамани

Летом поехали в Тамань, оформленные от института как сборный студенческий отряд для работы в садах и виноградниках. В основном, в него входили все наши приятели-знакомые однокурсники и совсем небольшая групка пятикурсниц.

Привезли нас на место уже к вечеру и поселили в пустом здании какого-то прибрежного поселка. В одной длинной комнате с окнами на степь на полу на матрасиках спали парни, в другой – девицы. Начальство – в отдельных помещениях этажом ниже.