Везет как рыжей

– Король умер – да здравствует король! Кот снова помер – даешь нового дублера! – шизоидно бормотал Петруша, пробираясь в толпе на Соломенном рынке.

Народные массы состояли, как ему показалось, в основном из потных горластых теток с кошелками и молчаливых мужиков с прикрученными к рубашечным пуговицам табличками: «каменщик», «плотник», «сантехник», «евроремонт а-ля рюсс». Мужики переминались в ожидании работодателей в длинном ряду вдоль ограды, напротив них вереницей стояли и сидели продавцы всяческого старого барахла, а крикливые бабы перли по узкому проходу, ежеминутно останавливаясь, чтобы что-то пощупать, понюхать, спросить; наклонялись, оттопыривая толстые зады, и, закупоривая ими движение, энергично работали локтями и чувствительно ерзали по чужим ногам тяжелыми угловатыми сумками.

Сцепив зубы, Быков прошел этот крестный путь из конца в конец дважды, и все напрасно: в коробках у десятка торгашей, покупающих щенков и котят оптом, чтобы потом подороже продать их в розницу, не нашлось ни одной зверюги, сколько-нибудь похожей на проклятущего перса. Петруша долго в большом сомнении смотрел на клетку с невероятно меховым, воистину персидским хомяком, но мелкая живность, как ни крути, могла сойти только за отдельный незначительный фрагмент кота.

Петр Петрович мысленно не без удовольствия расчленил персидского наследника, и тут его осенило!

Бесцеремонно раскидав прущее по фарватеру бабье, Быков могучим ледоколом вспорол людской поток поперек и навис над усохшей старушкой в лисьей горжетке поверх вязаной кофты.

Облаченная, несмотря на жару, в древние меха, бабушка и торговала каким-то скорняжным антиквариатом. На желтой газетке скорбно возлежали самого жалкого вида меховые изделия – выцветшие, облезлые, траченные молью.

– Бери, внучек, – проследив направление взгляда Быкова, заискивающе сказала старушка. – Не пожалеешь! Это песец!

– Это полный песец, – согласился Петруша, прищуриваясь и что-то про себя соображая. – Ладно, сколько с меня за эту дохлятину?

Будь у него побольше времени, он перерыл бы весь город и нашел бы новую замену наследному коту. В конце концов украл бы подходящее животное, знать бы только, где именно!

«Ничего, утро вечера мудренее, до завтра я что-нибудь придумаю, – утешил себя Петруша. – А пока и хвост сойдет, притворюсь, будто принял его за кота, глядишь – и выиграю время».

Положив свое приобретение в непрозрачный пакет с надписью «Спасибо за покупку!», Петр Петрович поехал на улицу Гагарина и припарковал машину под кустом с видом на окна нужной квартиры. И окна, и балкон были закрыты. Впрочем, хозяева обещали быть дома только после восьми.

Петруша решил рискнуть. Прихватив из «бардачка» набор отмычек, он проскользнул в подъезд, никем не замеченный. Был час сериала, пенсионеры и домохозяйки самозабвенно смаковали мексиканские страсти.

Внушительная с виду металлическая дверь запиралась на один-единственный немудреный замок. Петруша легко открыл его, вошел в квартиру, притворил за собой дверь и огляделся.

Прямо из прихожей открывался прекрасный вид на диван, стоящий под окном в кухне.

– То, что надо! – удовлетворенно кивнул Быков.

Спустя пять минут он бесшумно покинул чужие апартаменты, запер железную дверь и спустился во двор, где устроился на уединенной лавочке за гаражом-ракушкой, приготовившись к долгому томительному ожиданию.

Внезапно полил дождь, и Петр Петрович забился в подъезд. На него по-прежнему никто не обращал внимания, просто некому было: ливень мгновенно смыл с лавочек отклеившихся было от телевизоров бабусь.

На углу у дома кто-то разбил лампочку в фонаре, а может быть, она просто перегорела. Так или иначе, но темно было – хоть глаз выколи! Я смотрела исключительно под ноги, пытаясь отличить лужи от островков суши, то и дело ошибаясь и проваливаясь по щиколотку в грязную жижу. Колян в высоких ботинках радостно топал напропалую, бодро волоча меня за руку, как трамвай прицепной вагон.

– Стоп! – Неожиданно муж дал задний ход.

Я провалилась в очередную лужу и злобно зашипела.

– Тихо ты! – Колян рвал из моей руки пакет. – Давай лимон, быстро! Там Быков у подъезда топчется!

Шурша целлофаном, я на ощупь выудила из пакета большой пупырчатый лимон, сунула его мужу в ладонь. В темноте раздался сочный чавкающий звук, Колян страдальчески замычал, я скривилась.

– Кусай, – отчаянным шепотом велел мне муж.

– Он же немытый, – вяло воспротивилась я.

– Не бойся, эта кислятина любого микроба убьет. – Он не глядя сунул мне в лицо надкушенный лимон.

Едкий сок попал мне в глаз, я зажмурилась и заплакала.

– Очень натурально, – одобрил безжалостный Колян, трогаясь с места.

Я терла глаз и тихо ругалась.

– Добрый вечер! – От подъезда нам навстречу шагнул Петр Петрович.

– Здравствуйте, – отозвался Колян.

Я проворчала что-то невнятное.

– Давно ждете? – продолжал муж. – Пойдемте в дом, там поговорим. Кота помянем, валерианочки попьем, успокоимся.

– Это вряд ли, – буркнула я.

– Потеря слишком велика, – пояснил Колян помалкивающему Быкову, распахивая входную дверь. – Добро пожаловать!