Вежливость королев

— Дени, опять слабо провел атаку слева!

— Я правша с рождения, — отвечал на это из-под маски взмокший Дени и вновь кидался в бой.

— Ложная атака, Гаральф? Красиво. Растешь, малыш!

— Подтянись, княжна Эландрина, ты сейчас фехтуешь, а не вышиваешь! Резче работай кистью! От твоего умения фехтовать зависит, как скоро ты найдешь себе достойного жениха!

— Родители об этом позаботятся, — кошкой шипела верткая Эландрина, но махала клинком без устали.

— Поменялись местами! Вам осталось всего четверть часа.

Когда время тренировки истекло и бойцы устало опустили рапиры, сняли маски, вытерли пот и выстроились в шеренгу перед архелаей, Кириена Суорд сошла со своего возвышения и подошла к будущим защитникам Монохроммы:

— Хорошо. Вы отлично работаете, подопечные. Из вас выйдет толк. Передайте ментору Сигеллу, что я приняла у вас зачет. Можете быть свободны.

Зал снова стал тихим, будто погребальный дворец, едва его покинула толпа весело гомонящих бойцов. Посреди глубокой тишины стояла женщина с волосами цвета пепла с серебром и фигурой стройной, как рапира. Женщина отчего-то вздохнула и тихонько принялась обходить зал, еще хранящий запахи боя. Мимоходом смахнула несуществующую пыль с двух облезлых тренировочных чучел, ласково, как касаются редкостных цветов, коснулась букета рапир, тонко зазвеневшего под ее невесомой ладонью. Наконец женщина приблизилась к большому, в полстены, зеркалу, перед которым отрабатывались одиночные атаки и боевые позиции. Зеркало беспристрастно отразило архелаю, облаченную в серое длинное платье с черной накидкой сверху. Кириена поправила прическу: вечно эта седая серебристая прядь выбивается спереди и портит весь ее строгий аскетический вид. При этом цвет глаз наставницы юных бойцов приобрел странный оттенок грозового неба…

Часы на колокольне бойцовской школы пробили полдень.

— Пора на совет менторов, — снова вздохнула архелая и повернулась к зеркалу спиной.

Менторы частной бойцовской школы «Гладиус» поначалу шутили по поводу того, что архелая, всегда точная и педантично строгая, нынче почему-то запаздывает на совет. При этом даже звучали весьма вольные шутки на тему того, что носящая титул почетной городской девственницы двадцатичетырехлетняя архелая, возможно, именно сейчас, пренебрегая коллегами и школьным советом, расстается с этим титулом, находясь в объятиях какого-нибудь генерала. Но время шло, архелая не появлялась, менторы нервничали и прекратили скабрезности. Теперь они гневались: их, почетных и почтенных людей, заставляют сидеть в дурацком ожидании, тогда как им положено вести занятия у детей! Когда же пробило два пополудни, гнев сменился страхом и беспокойством. Менторы не сговариваясь, невзирая на почтенный возраст, помчались по школе, выясняя у встречных учеников, где и когда те в последний раз видели госпожу Кириену Суорд. А ведь и спрашивать не стоило! Надобно было сразу бежать в тренировочный зал!

Только и там запыхавшиеся представители менторского совета госпожи Суорд не обнаружили. Пуст был зал, безмолвен и загадочен.

— Смотрите!

Менторы сбежались на крик. И замерли. Большое, в полстены, зеркало было разбито посередине. От большой дыры, схожей очертаниями с человеческим телом, по всему зеркалу змеились трещины. А за дырой клубилась странная чернота…

Ментор, преподающий физику, нерешительно протянул руку и коснулся пальцами зазеркальной черноты.

— Странно, — сказал он и потыкал пальцами сильнее. — Это похоже… похоже…

— На что? — нетерпеливо воскликнул ментор исторических наук.

— На ткань. — Физик вцепился в черноту пальцами и аккуратно потянул на себя…

Это действительно была ткань.

— Святой Пропедевт, покровитель учителей! — приглушенно вскрикнула преподавательница хороших манер. — Это же накидка госпожи Суорд!

Но даже не черная накидка напугала и изумила в тот момент менторов. Напугало разбитое зеркало, по которому вдруг словно прошла волна, делая его вновь целым и совершенно гладким.

— И на полу — ни осколочка, — прошептал кто-то…

Зеркало отразило растерянные физиономии менторов частной школы.

— Я полагаю, — откашлявшись, заговорил физик, — что в школе надо объявить двухдневный траур. В связи с непонятным уходом от нас… или непостижимой и нежданной кончиной госпожи Кириены Суорд. Как вы полагаете, господа?

Остальные члены менторского совета поддержали это предложение.

Вместо архелаи Кириены в погребальном дворце кремировали ее накидку.

Однако памятник госпоже Суорд поставить не успели: независимая Монохромма подверглась очередному военному нападению.

И вновь стало не до памятников.

— Начали!

— Начали, девочки, хорош расслабляться!

Девочки из кордебалета, издалека в своих пышных перьях и блестках напоминавшие райских пташек, вблизи выглядели вымотанными до предела. Когда Слонище Акбар заорал в третий раз, девчонки, тихо матерясь и гася недокуренные сигареты, потянулись к выходу из гримерки, на ходу поправляя свое пропахшее потом и дешевыми духами потрепанное райское оперение. На сцене загремела музыка, напоминавшая активную работу прохудившегося сливного бачка.

Искусство, блин.

Птицы, блин…

Курица — не птица.