Читаем Везуха полностью

Везуха

Вечером девушки во всем ему признались. Первые несколько минут Андрей ругал подружек на чем свет стоит, а потом, к ночи, у него началась серьезная депрессия. Он весь издергался, почти в каждом неприятном факте видел происки своего дара (или проклятия?), не без основания стал опасаться, что Удача, спасая его от проблем, может причинить серьезный вред кому-нибудь из его друзей или близких. «Два перелома и ожог уже есть. Что дальше? Сотрясение мозга? Инсульт? Остановка сердца?»

Решив узнать, как справлялись с подобными переживаниями Катукин и Кочин, – если нечто похожее вообще было у прежних Везунчиков, – Андрей поподробнее расспросил Петра Дмитриевича и его заместителя, подполковника Зимина. И на свою голову узнал всю правду о Владлене Катукине. Все то, что полковник поначалу решил не говорить, дабы не отпугнуть нового Везунчика. Офицеры долго спорили между собой, но под конец все-таки принесли Андрею черную коленкоровую папку и истрепанную бумажную тетрадь. На грифе папки значилось «секретно, хранить вечно», а название… «Протокол обследования места самоубийства Катукина Владлена Прохоровича», снизу приписано от руки: «предположительного» и – знак вопроса. Тетрадь оказалась дневником.

Эпопея Катукина продолжалась недолго – он просто не выдержал огромного груза ответственности. Точно никто ни в чем не был уверен. А ведь бывало, что его, как талисман посылали на заведомо сырые объекты народного хозяйства, с сорванным планом пуска, слепленные на скорую руку, дабы успеть к очередной годовщине Октября. И помогало! Бывало что и против всех правил, чуть ли не наперекор законам физики.

«А вдруг все его успехи, – мучался Катукин, – обычные совпадения, и никакого Сверхвезения не существует. Тогда в какой-то момент его призрачной Удачей заткнут очередную дыру и что-то сработает не так. Будут жертвы, огромные жертвы, ведь на объектах, где при пуске присутствовал Везунчик, на нормы техники безопасности смотрели сквозь пальцы – пронесет, мол».

В конце восемьдесят второго года Катукин застрелился. Как тогда было принято – в сердце, чтобы не уродовать лицо для гроба. Потом уже, когда Комитет проводил обыск в его доме, нашлись дневники. За день до самоубийства Катукин записал в дневнике:

«Прочитал рассказ Кинга».

Кинга у нас тогда не издавали, но Катукин прекрасно знал шесть языков, из своих командировок привез огромное количество неизвестных в Союзе книг.

«О человеке, на которого наложил страшное проклятие индийский то ли йог, то ли гуру. Проклятие парии. Каждый, кто прикоснется к нему, пожмет руку, умирает. В конце концов, несчастный рукопожал сам себя… Интересный расклад. Может и я так же… Ведь каждый удачный запуск, успешный эксперимент легко может обернуться несчастьем, травмами, а то и смертью для какого-нибудь техника. Только потому, что он МОЖЕТ допустить ошибку, ввести не те данные… Мне не говорят, но я знаю – такие случаи уже были. Я больше не смогу этого вынести».

И еще: Андрей так и не смог до конца поверить в искренность Петра Дмитриевича. Слишком уж по-голливудски это все выглядело: супермен, спецслужбы, предложение занять президентское кресло… Как раз подходящая идея, чтобы очаровать доверчивого простака. Спасение Родины, подъем России и все такое…

На деле же любому мало-мальски сведущему в делах спецслужб дилетанту ясно, что как бы его ни боялись в Комитете, раскрывать свою реальную цель не стал бы ни один нормальный разведчик. Хотя бы просто для того, чтобы пресечь дальнейшее распространение информации. В самом деле, неужели в пресловутом отделе аналитического риска не нашлось человека с фантазией, способного выдумать такую классную легенду, что от нее текли бы слюнки? Да не смешите!

Так что, может, грядущее президентство – тоже лишь маскировка? Какого-то более серьезного и изощренного плана.

Или нет?