Везунчик

Если я угодил к религиозным фанатикам, то можно не надеяться, что мой мобильник послужит предлогом для допроса. Наверняка сперва они попытаются в нем разобраться, а когда это не выйдет, торжественно объявят изделие трудолюбивых китайцев "дьявольской вещью" (или кто там у них на стороне зла?) и либо запрячут его подальше, либо уничтожат. В таком случае мои дела совсем плохи, ведь с религиозными фанатиками я сталкивался и на Земле, после чего сделал один единственный вывод: от подобной братии следует держаться как можно дальше. А все потому, что никогда нельзя понять, что творится у них в голове, и предположить, как они поведут себя в той или иной ситуации.

Да, это все печально. Но еще печальнее то, что Антон оказался идиотом, на которого не то что рассчитывать нельзя, но даже находиться рядом крайне опасно. Надо же, я так долго распинался, убеждал, разжевывал ему правила поведения, давал четкие инструкции, а он пропустил все мои слова мимо ушей! Радовало лишь то, что он сполна получил за свою самодеятельность, иначе его воспитанием пришлось бы заняться мне. Нет, я прекрасно могу понять парня — стресс, вызванный последними событиями, этот завтрак, где он не только получил впечатлений по самое не балуйся, но и стал объектом насмешек. Однако это все не является уважительными причинами такого безответственного поведения! Ведь маг вполне мог швырнуть не одну, а одиннадцать шаровых молний, за проступок одного наказав всю камеру. Вот тогда весело было бы!

Короче, я понял, что разговаривать с ним в дальнейшем абсолютно бесполезно. Мозгов нет — считай калека, и Антон является наглядным доказательством этой мудрой поговорки. Но не это сейчас было главным, а насущный вопрос — что делать дальше? Над ним я думал долго, однако так и не смог родить достойный ответ. Не хватало необходимой информации, поэтому я вновь попробовал пообщаться с сокамерниками.

Спустя час интенсивного размахивания руками, изображения на полу схем с помощью соломинок и всего прочего, я выяснил, что здание, в котором мы обретались, не единственное в округе. Были еще какие-то мелкие постройки, где тоже жили люди, причем, насколько я понял, не все из них были монахами, некоторые являлись обычными рабочими. Довольно далеко отсюда были расположены крупные города (насколько далеко, я так и не смог понять), в которых людей в рясах не было. Если я правильно истолковал жесты пожелавших общаться узников, раньше они жили именно там, а потом были схвачены и посажены в эту камеру. Причину этого я выяснить так и не смог, поэтому решил устроить перерыв в расспросах.

А вскоре очнулся Антон. Тихо поскуливая, он принялся растирать свои отбитые бока. Его мучения никакого сочувствия ни у меня, ни у остальных не вызывали. А когда вроде бы пришедший в себя парень попытался пожаловаться окружающим на вопиющую несправедливость, используя матерный лексикон, я приказал ему заткнуться. Этот идиот с первого раза не внял, поэтому пришлось пообещать, что в случае непослушания я с радостью обеспечу ему отключку еще на пару часиков. Вот тогда помогло, Антон проникся и замолчал, изредка с неприкрытой злостью поглядывая на меня.

Вплоть до самого вечера больше ничего не происходило. Я размышлял, узники лениво переговаривались между собой, а Антон дулся себе тихонечко. Когда же за окном начали сгущаться сумерки, те же самые стражники вновь принесли нам чугунки с едой и водой. Маг с ласковой улыбкой поглядел на забившегося при его появлении в угол парня, но бить его или снова швырять светящимися шариками не стал, удовлетворившись щенячьим страхом в глазах землянина.

На этот раз варево было еще более отвратительным. Мне даже попался длинный волос, который я вытянул изо рта, с трудом удержав там все остальное. Антон, испытывая жуткий голод, попытался схитрить, набрав жменю каши, напоминавшей недоваренную овсянку, и принявшись выкидывать из нее все, на его взгляд, лишнее. Первый раз вроде бы получилось, но потом парень получил смачный подзатыльник от одного из вояк, который строго приказал ему не маяться дурью. Это даже на чужом языке было понятно. Антон попытался было возмутиться, но второй подзатыльник лишил его и желания спорить, и аппетита. С трудом запихнув в себя вторую горсть варева, парень едва удержал рвотные позывы и от продолжения банкета отказался.

Никто уговаривать его и не собирался. Остальные быстро опустошили чугунок и расселись по местам. А когда стражник забрал тару, не отказав себе в удовольствии пнуть хиленького мужичка, в этот раз оказавшегося ближе всех, и дверь камеры закрылась, я понял — никто из хозяев не захочет со мной общаться. Надежда вызвать их интерес и тем самым обеспечить себе сладкую жизнь безвременно почила, подергавшись напоследок в предсмертных конвульсиях. Теперь я не знал, что меня ожидало в будущем, и это было отвратительнее всего.

Глава 3. Планы и их реализация