Везунчик из Пекла или в поисках золотой жемчужины (СИ)

— Капитан, в связи с усложнением задачи я повышаю степень вашего допуска, — сухие слова куратора взрезали мозг словно тупым консервным ножом, — объектом вашего поиска является группа рейдеров, у которой сейчас находится информация о местонахождении носителя золотой жемчужины. По последним донесениям и данным аналитиков, они, с вероятностью девяноста двух процентов, попытаются эту информацию реализовать. Кроме того, по независящим от нас причинам могут появиться другие конкуренты, претендующие на обладание этим артефактом в количестве до трех подготовленных формирований. Одна группа появится со стопроцентной допустимостью. Поэтому, теперь вашей приоритетной задачей является добыча артефакта и физическое уничтожение всех причастных к тайне, не являющихся сотрудниками Института. Времени на исполнение у вас максимум три дня, после чего операция будет считаться проваленной, а к вам применено дисциплинарное наказание и штрафные санкции. У меня на этом все. Выполняйте. Конец связи.

Монгол много чего перевидал, через многое прошел, но что бы вот так превратить осмысленную и логичную операцию в карательную процедуру, да еще и приговаривать всех без разбора… Только за то, что по нелепой случайности люди стали обладателями какой-то там тухлой тайны. Это уже находилось за гранью понимания капитана. Уничтожать зараженных, спасать научников, цепляться с мурами и просто отмороженными иммунными — это Монгол понимал. Тут было ясно, где хорошие парни, а где плохие. А вот так, превратиться в палача по прихоти какого-то костюмированного персонажа было не по его характеру.

Капитан скрипел зубами, снова и снова обдумывая услышанные слова. Заложник системы, твою мать. Подписанные обязательства и впитавшаяся в кровь дисциплина не позволяла плюнуть на все и уйти. Еще и люди у него и ответственность за них. Эх, жизнь бекова.

— Санкции они применят, применяльщики хреновы. Да твою же мать! — вырвалось у Монгола от переизбытка эмоций.

На этих словах оператор, сидящий рядом за пультом управления вооружения, вообще застыл фарфоровой куклой. Осознав, что его самокопания затянулись, капитан неожиданно подмигнул бойцу.

— Эх, ладно. Живы будем — не помрем, — сказал он и улыбнулся, — лейтенант, где мы сейчас?

Монгол отбросил досужие переживания, достойные лишь домашних барышень, как ненужный груз. У него появилось решение и нужно ему следовать. Жить надо в мире с самим собой, есть принципы и их необходимо соблюдать. И такие понятия как честь, совесть и собственное достоинство — не просто досужие слова. По крайней мере для капитана. Но чувство долга, верность слову и служебные обязанности, их тоже никто не отменял. Информация? Информацию добудем. Жемчужина? Достанем, золотая она там или позолоченная. Да хоть бриллиантовая. Но вот палачей и карателей его нанимателям нужно искать в другом месте. Короче действовать надо по ситуации, а там будем посмотреть. А Институт, да гори он синим пламенем. Не пропадет в любом случае.

— А хрен знает, товарищ капитан, — заржал лейтенант, тоже из кадровых офицеров, почувствовав перемену в настроении командира, — затем протянул карту, где-то тут должны быть.

Монгол посмотрел на часы. Ничего себе, это он на четыре часа выпал из реальности. Расклеился как подросток переходного периода. Так нельзя рефлексировать, надо собраться. Капитан вытащил флягу, отхлебнул живительного напитка.

— Ищи место и командуй остановку, — Монгол вернул карту командиру отделения, — на ночевку останавливаемся.

— Так еще почти четыре часа светлого времени, — начал было лейтенант, и осекся под взглядом капитана, — есть искать место.

Временный лагерь разбили на высокой поросшей редким кустарником сопке. Технику расставили по периметру, соорудив импровизированное ограждение в совокупности с огневыми точками. Подходы просматривались на несколько километров, можно было отдохнуть в относительной безопасности. Многодневные гонки по кластерам уже задолбали так, что дальше некуда. Накопившая усталость в сочетании с постоянными неудачами, потерями в личном составе и технике могут довести до ручки кого угодно. Еще и вышестоящее руководство со своими неумными приказами. Монгол решил забить на важность текущих дел и дать себе и подчиненным немного расслабиться. Когда еще выпадет такая возможность, кто знает?

Пока бойцы, свободные от текущих обязанностей, наслаждались минутами относительного безделья, к Монголу подошел Горыныч и уселся рядом. Прапорщик давно знал своего командира и остро почувствовал перемену в его настроении. Горыныч помолчал какое-то время, затем заговорил.

— Чтобы там не было, командир, знай, я тебя всегда поддержу. При любых раскладах.

Невеселая улыбка тронула губы капитана, он благодарно потрепал товарища по плечу.

— Спасибо, Горыныч. Я знаю.