Везунчик Леонард. Черный Корсар

– Увы, господа! Боюсь, что в данном конкретном случае ничем помочь не смогу, – отрываясь от своего занятия, скорбно вздохнул Антуан. – Что же до самих троборов и средств воздействия на них… Есть у меня относительно этого одна теория. Но строится она на умозрительных заключениях и никакой доказательной базы пока не имеет. Вкратце суть ее такова. Если параболически экстраполировать сам факт их существования, в то время как течение времени представляет собой константу, пусть даже и относительную, то… Хотя постойте, скорость вращения планеты я не учел! – Тут виконт задумался так, что всем стало понятно: в ближайшее время ответа мы не дождемся.

– Ты что-нибудь понял? – с надеждой спросил Головешка сначала у Стерка, затем у Блеза, после чего все они с надеждой посмотрели на меня.

Но я лишь отмахнулся: что бы слова виконта ни значили, параболически экстраполировать Антуан может часами, а у нас столько времени нет.

– Алавир, распорядитесь, чтобы к линю привязали какую-нибудь тяжесть. Попробуем ударить тробора сверху: глядишь, и отцепится.

Этот проклятый механизм застыл на пере руля боком, соблазнительно открыв то место, куда я обычно и бил его ногой. Вообще-то всегда помогал именно пинок, но все-таки вода – среда иная, чем воздух, и потому есть надежда, что такой шаг может сработать. Или даже попробовать натянуть на тяжесть сапог, что давало еще больше шансов. И я уже собрался свою мысль озвучить, когда Рейчел сказала:

– Гаспарчик, лезь лучше к нам: тут в тебя железяками кидать собираются.

– И тот послушно полез наверх.

Когда тробор скрылся под подзором кормы, я с затаенной надеждой пытался услышать всплеск воды, что означало бы: он сорвался. Но нет, вскоре он показался, ловко перемахнул через ограждение мостика и застыл рядом с Рейчел.

– Уведи его куда-нибудь на нос: тут и без него не развернешься, – попросил я.

Подруга погладила тробора по абсолютно сухому, что нас совсем уже не удивляло, боку, после чего сказала: «Идем». И тот послушно за ней отправился. Все три корабля к тому времени успели от нас отдалиться значительно, но это совсем не повлияло на мое решение догнать пинас.

– Приготовиться к повороту! – вновь проревел я.

Пинас «Улыбка покойника» рос на глазах. И чем ближе он становился, тем сильнее скучнели глаза у Алавира и всех остальных. Кроме всегда равнодушного ко всем опасностям Блеза и Головешки, чей взор горел нешуточным азартом.

– Может, поднимем над кораблем флаг Черного Корсара? Авось хоть как-нибудь это и повлияет. – Алавир выглядел так, будто заранее смирился с неизбежной кончиной.

– А что, он у нас есть?

– Есть! – кивнул Алавир.

– И откуда же он взялся?

– Я его лично вышил, – скромно потупился шкипер.

– Лично?

– Именно так. Правда, в его создании есть еще и заслуга Блеза. Мелкие детали на нем – дело именно его рук.

– Блеза?! – И я едва удержался от того, чтобы не расхохотаться.

Блез-рукодельник! Узнали бы об этом у него на родине, в краю суровых и холодных как лед людей! То-то смеху бы там было! От улыбки мне все же удержаться не удалось, и потому в следующий миг я услышал:

– Зря вы смеетесь, капитан! – неожиданно обиделся Алавир. – Он именно такой, какой и должен быть. Не какая-нибудь там поделка, вроде той, что была на «Розовой каракатице», не говоря уже о «Фунте лиха».

– А почему вы до сих пор его скрывали?

– Мы хотели поднять его в наиболее подходящий момент. Правда… – Алавир умолк, но и без слов было понятно по его унылому виду – момент не такой безнадежный. – Ну так что, нести его?

– Несите. Если считаете, что он хоть чем-нибудь сможет нам помочь.

– Должен. Все-таки флаг Черного Корсара овеян такой мрачной славой! Хотя бы у части людей на афтангийских кораблях сердце обязательно содрогнется от ужаса.

И шкипер едва ли не бегом отправился за флагом. Я уже упоминал о том, что флаг Черного Корсара мне не понравился: слишком он пестрый. Думаю, чтобы при взгляде на него испытывать ужас или хотя бы смятение, флаг должен быть другим. Например, черным полотнищем. Или даже темно-темно-голубым. Можно еще по его центру разместить какое-нибудь яркое пятно. А по углам – лилии. И чтобы от углов к центру сходились полоски. Необязательно яркие, но непременно светлые. Ну и по краям обшить бахромой золотистого цвета. Правда, в таком виде он весьма напоминал скатерть, которой был покрыт стол в гостиной в нашем с Рейчел доме в Либасоне, но вот к ней-то у меня никогда никаких претензий не было.

Алавир вернулся быстро, неся в руках флаг, но вид у него был полностью обескураженным.

– Что-то не так? – видя его подавленное состояние, поинтересовался я.

– Все не так! – с неожиданным ожесточением заявил он. – Какой-то мерзавец полностью его испортил.

И верно: когда Алавир развернул полотнище, на нем оказалось множество беспорядочных порезов.

– Когда найду этого мерзавца, я лично вспорю ему брюхо и выкину за борт! – грозно вращая глазами, поклялся Алавир. – Столько трудов напрасно!