Везунчик (СИ)

— Что сознался — хорошо. Но лучше бы сразу честно сказал, что не пьёшь. Кто же неволить будет? Здоровье — оно для каждого своё, индивидуальное. Мы бы поняли.

— Извините…

— Ага! Скажи мне ещё, что больше так не будешь. Я ж не воспитатель тебе в детском саду, чтобы в угол ставить. Хе — хе — хе! — в голосе Квашни, наконец, промелькнули весёлые нотки. — Ну, да ладно. Эту‑то хоть выпей за Стёпин упокой…

Артём набрался решимости и залпом опорожнил ёмкость. Закашлялся. Рот и горло нещадно обожгло.

— Да кто же так её пьёт? Надо сначала прицелиться, выдохнуть весь воздух, проглотить, поднести ко рту ложку с тушёнкой, закусить. А потом только начинать дышать снова. Хе — хе — хе! Но на первый раз сгодится.

Квашня ласково похлопал Артёма по спине. Тот отдышался, наконец, перевёл дух и сквозь выступившие на глазах слёзы произнёс:

— Не — е-е… Эта была первая и последняя…

— А вот тут не говори — гоп, пока не перепрыгнешь! Ишь, чё удумал! Последняя… Мы всегда говорим — крайняя. Вот, как у лётчиков принято вылеты называть.

— Значит, крайняя…

— Ну, как решишь, так и будет. А сейчас давай подумаем, как ночь проведём… Один спать будет, а другой его охранять. И поступим мы так: сначала ты спишь, а под утро — я. Во — первых, мне с утра бодрячком надо быть, чтобы дорогу выбирать и вести тебя. А во — вторых, ты сегодня вымотался в хлам. Вижу, как глазами медленно моргаешь. Того и гляди — свалишься прямо здесь. Вот сейчас ещё снотворненького принял для сугрева, хе — хе — хе, забирайся в шалаш и — баиньки. А я тебя в два часа разбужу, объясню, как не уснуть на посту, потом и лягу. Утро, оно вечера мудренее.

Артём кивнул сталкеру и улёгся в сооружённом шалаше. Но ещё какое‑то время сон не шёл. Сказывалось нервное перенапряжение прошедшего дня. Сквозь приоткрытые веки он смотрел в спину Квашне, время от времени подкидывающего в костёр дрова, отчего вверх вместе с дымом устремлялись весёлые яркие искры. Из головы никак не выходили образы людей, которых он знал. Дед Семён, бабушка Анна, Веник, Сиплый. Всех тех, кого в живых на этом свете уже не было. В голове роились мысли о неизбежности приходящей смерти. Сделалось тоскливо. Хотелось расплакаться в голос, в такт потрескивающим в костре дровам и взметающимся к небу искрам. А потом он вспомнил об Олесе, радуясь тому, что хоть она находится сейчас в безопасности. Его Олеся — хрупкая, кареглазая смуглянка, не раз признававшаяся ласковым шёпотом в любви… От этих мыслей Артёму стало приятно и тепло. Силуэт спины Квашни начал медленно двоиться, а затем, расплывшись, канул в полную темноту. Пришла сонная нега, медленно унося вдаль его сознание, куда‑то вперёд, где ждала радость, любовь и счастье дальнейшей жизни…

* * *

— Везунчик, слышь, Везунчик, вставай, — голос сталкера вернул парня к действительности. — Пришло твоё время дежурства.

Желая протянуть ещё немного, Артём несколько раз переворачивался с боку на бок и сладко потягивался. Но уверенный тон Квашни не дал ему ни минуты промедления.

— Вставай, говорю…

— А что, уже утро? — до парня никак не доходило, зачем Михалыч будит его так рано.

— Да тише ты… Вставай, но потихоньку. Недалече зверьё рыщет. Несколько раз я уже слышал, как они воют. Так что не шуми.

— А что мне делать, если они появятся?

— Да не ори ты… У тебя со слухом всё нормально?

— Ну, да…

— Так, значит, должен слышать, что я говорю? А я говорю: ти — ше. Понял?

— Да…

— Так не задавай пока вопросов, а слушай. Перво — наперво, вот тебе банка энергетика. Чтобы, значит, тонус в организме повысился, и ты спать больше не хотел.

— А Вы, Михалыч, спать ляжете, в то время, когда звери сюда идут?

— Везунчик, я же сказал, чтобы ты пока вопросов не задавал, — шёпот Квашни перешёл на зловещие нотки. — Я не говорил, что они сюда идут, а предупредил, что недалеко рыщут. Совсем не обязательно, что они к нам направляются. Могут просто передвигаться в сторону границы. Ты поспал?

— Ну, да, вроде…

— А теперь не выводи меня из себя, а выслушай. Потому как я тоже хочу спать. И мне, кровь из носу, надо хотя бы пару часов вздремнуть. Иначе мы с тобой не сможем идти дальше. А тогда нам обоим точно придёт хана. Понял ты, наконец, или нет?

— Всё, всё, Михалыч, я Вас понял. Просто проснуться ещё не успел толком.

— Наконец‑то! Пей напиток и слушай дальнейший инструктаж. Вот тебе мой КПК. Знаешь, что это такое?

— Угу… — рот Артёма был наполнен пузырящейся жидкостью, напоминающей по вкусу грейпфрут с мятой.