Вглядываясь в грядущее: Книга о Герберте Уэллсе

Так тянулось годами. Энтони подрос, его отдали в хорошую школу, но он сделался для родителей новым источником огорчений. Единственное, что он от них унаследовал, — это дурное здоровье (тоже, кстати говоря, с годами поправившееся). Но в нем не было ничего ни от острого ума, ни от талантов, ни от трудолюбия Уэллса или Ребекки. Учился он плохо, в университет не поступил, пробовал себя как художник, потом завел молочную ферму и наконец начал писать романы, в каждом из которых в том или ином обличье появлялись то его отец, то мать, причем отношение к ним от романа к роману менялось. Сначала перед публикой возник Уэллс, не желающий позаботиться о собственном сыне, затем в черных красках предстала Ребекка. В последней из этих книг она выглядела уже таким воплощением всех пороков, что ей пришлось воспрепятствовать ее публикации в Англии. В 1950 году Энтони эмигрировал в США и сделался штатным рецензентом журнала «Ньюйоркер». О художественном творчестве он больше не помышлял, но с 1948 года поставил себе целью написать биографию Уэллса. Над этой книгой он трудился долго, упорно, и, выйдя из печати в 1984 году, она, в отличие от его предыдущих произведений, поразила уже не только любителей дешевого чтения, но и весь ученый мир. За двадцать шесть лет изнурительных трудов Энтони Уэст так и не успел добраться до самых элементарных источников, на которых базируется биография Уэллса, зато придумал много своего, показавшегося ему, видимо, гораздо более интересным, включая письма Уэллса, которые тот никогда не писал. Как уже говорилось, Уэллс в этой книге восхвалялся до небес, зато умершая за год до того Ребекка Уэст была представлена чуть ли не злодейкой.

Как относились к своему неудачному отпрыску Уэллс и Ребекка? В общем, достаточно похоже. Уэллс неплохо его всю жизнь обеспечивал, не сказал о нем ни одного дурного слова, но, видимо, все больше проникался мыслью, что люди подобного типа — подходящий материал для фашистов. Во всяком случае, перед смертью у него появилась стариковская мания, что сын его стал членом какой-то фашистской организации, и, хотя Энтони регулярно его навещал и сидел рядом с ним часами, упорно отказывался с ним разговаривать. Что же касается Ребекки Уэст, то и она не вступала в пререкания с сыном, молчала в ответ на любые его выпады, но, видимо, тоже оставила за собой последнее слово. Во всяком случае, ее бумаги, купленные Йельским университетом (США), имеют пометку: «Не подлежит просмотру и публикации до смерти моего сына».

Роман Уэллса и Ребекки Уэст продолжался десять лет. Больше она не выдержала. Для Уэллса разрыв с ней был настоящей душевной травмой: именно с того момента, как в сознании Ребекки начала вызревать мысль уйти от него, он по-настоящему ее полюбил. Потом между ними восстановились добрые отношения, а в своем «Постскриптуме к автобиографии» он писал: «Я никогда не встречал женщину, ей подобную, и не уверен, что когда-либо существовала женщина, ей подобная, или что нечто подобное снова появится на земле».

Совершенно в ином духе он написал о следующей женщине, возникшей в его жизни. Хотя в оригинальности отказать ей тоже не мог.

Звали ее Одетта Кён, и, характеризуя ее, Уэллс выстраивает такой длинный и отливающий всеми оттенками ряд бранных слов, какими умели украшать свою речь разве что герои Рабле. Вкратце он определяет ее как Дрянную Бабу. И все же она была ему интересна до чрезвычайности. Это легко понять. Впоследствии, расставшись с Одеттой, Уэллс написал роман «Кстати о Долорес», героиня которого не просто Дрянная Баба, а некое воплощение всех возможных женских пороков, исследованных подробнейшим образом.