Via Crucis

– Эх, кабы я догадался, что это болезнь, может, сразу бы лечить начали, помочь можно было бы. Я с матерью своей заранее поговорил: уеду, за внучкой приглядывай… Но всё-таки, получается, убежал с поля боя, дезертировал. А заклинило меня после одного случая. Я с дочкой из парка вернулся, спать её уложил. Захожу в ванную – жена стирает, наклонилась над тазом и трёт, трёт. Я сзади приобнял её, мол, соскучился. А она такая тёплая, мягкая! Но не тут-то было. Супруга моя законная поворачивается и пристально так, словно впервые видит, на меня смотрит! Но, честное слово, я и испугался не на шутку. Не она на меня смотрела, а кто-то чужой, злой и голодный. И показалось мне, что этот монстр душу мою выпить хочет. Я замер, а она спокойно так руки о полотенце вытерла и по лицу меня ладонью – хрясть! Я понимаю, даже с точки зрения науки женщина – существо малоизученное! Ну и пусть будет загадка, но если к ней добавить душевную болезнь, то препятствия для семейной жизни будут непреодолимые. Никому не захочется бродить по мрачному лабиринту, в глубине которого воет минотавр. И не страх в твоём сердце, а ужас и ты абсолютно беспомощен, и оружия никакого не придумано…

После этих слов Борис ударил по тормозам и съехал на обочину. Он вышел из машины и широкими шагами, напролом, обдирая руки о колючие ветки кустов, пошёл в ближайшую рощу. Денис выскочил тоже, не зная, чем помочь, но услышав за деревьями странные гортанные звуки, остановился. Караваева рвало.

Через двадцать минут Караваев вышел к машине, весь в листве и репейных колючках, но уже привычно спокойный. Только лопнувший на белке левого глаза сосуд напоминал о буре, прошедшей по его сердцу. Он сел в машину и с усталой улыбкой посмотрел на обескураженного Дениса, тихо сказав:

– А ты говоришь, кофе варёный!

Глава 2

«Не домогайся начальства не данного

и не отвергай данного»

Св. Григорий Богослов, IV век

В город Зарецк епископ Тимофей прибыл 24 сентября 1770 года (или лета 7278 от сотворения мира в старом исчислении) поздно вечером. В день тот праздновалась память первомученицы Фёклы Иконийской, сподвижницы апостола Павла и безмездной целительницы тяжёлых болезней. Лечила Фёкла и травами, и настоями, и мазями, но наипаче молитвою. Она жестоко пострадала от местных знахарей, имевших хороший доход от пользования недужных и немощных. Так, любое доброе дело, творимое человеком, возбуждает в тёмных душах злобу и зависть, разъяснял епископ смысл этой житийной повести своему келейнику Михаилу, молодому ещё человеку с едва наметившейся бородой. Тот вздыхал и качал головой, мол, благо творить не прочь, да пострадать не готов.

Солнце, ещё по-летнему ясное и тёплое, медленно садилось за ольховую рощу. Его лучи расцвечивали резной деревянный городок, стоящий на трёх невысоких горках жёлтым, оранжевым и розовым светом, делая его похожим на пряник. Никуда не заезжая, повозка с путниками в запылённых льняных подрясниках сразу последовала на подворье. Уставшие с дороги лошадки, каким-то наитием почуяв скорый отдых, овёс и воду, припустили по пыльной улице так, что Михаилу приходилось их сдерживать.

      Архиерейский дом был новый, двухэтажный, с каменным первым этажом, и резным деревянным балкончиком, но весьма невелик размерами. Внизу располагалась канцелярия и кухня, на втором этаже – покои епископа на три комнаты, включавшие келью, кабинет и приёмную залу. Впрочем, в зале той могло поместиться не более двух дюжин человек, не толкая друг друга локтями. За домом были длинный бревенчатый каретный сарай, конюшня, дровяной и продуктовый сараи (последний с погребом), неуклюжий одноэтажный дом для монахов архиерейского подворья (коих не было в наличии) и людские. Подворье было окружено старым плодовым садом. Собственной церкви здесь не было. Все эти строения были возведены стараниями предшественника по кафедре – первого Зарецкого епископа Митрофана.

Кратко осмотрев владения, новый архиерей решил, что всё не плохо, но надо пристраивать к покоям домовую церковь. Вечерние визиты Тимофей отменил, сославшись на крайнюю усталость после дороги, что было сущей правдой. Но тут же послал служителя к настоятелю соборного Зарецкого храма с известием, что завтра в оном храме будет отслужена им божественная литургия и молебен, а также сказано приветственное слово для народа по случаю вступления на кафедру. Настоятель Кафедрального собора, получив известие о прибытии правящего архиерея, велел звонить в колокола четверть часа, что и было исполнено со всем тщанием местными звонарями братьями Подлесных. Сам же епископ уединился в покоях для отдыха и молитвы, попросив лишь горячего смородинового отвара и сушек. Михаил же, забравшись на балкон, с удовольствием вдыхал густой воздух нового места (пахло подгоревшими пирогами, сеном и разнотравьем) и, вытянув босые ноги, долго смотрел, как садится солнце, играя лучами на узкой ленте речки Летки.