ВИА «Орден Единорога»

А Раису Петровну тем временем несло и кувыркало, кувыркало и несло. Минуты три она еще по инерции сохраняла на лице выражение невозмутимое и брюзгливо-строгое и даже руки держала деловито скрещенными на груди. Возможно, она сохраняла эту гримасу и гораздо дольше, но так как несло ее все дальше и дальше, то трудно было уже рассмотреть. Можно только предположить, что так, перекувыркиваясь и бултыхаясь, она будет нестись вечно, и из любого, самого нелепого положения — и вниз головой и кверху ножками — будет посматривать на мир с чувством презрения и безусловного превосходства. Возможно, измени она выражение лица — ее полет бы и прекратился. Но такие, «простые», женщины редко меняют что-либо в себе, любимых, так что единственный способ борьбы с ними — помахать вслед белым кружевным платочком, что и сделал, расчувствовавшись Шез.

— Профессор, — обратился он к Санди, — Вы — маг и чародэй! На ум так и приходят строки: «…Добренький… дядя… нажал… на педаль…Мальчик… умчался… в вонючую даль…»

В это время в дверях появилась Лерка. На голове ее в этот день была прическа «Ах, Замбези, забуду ли я тебя когда-нибудь?».

ГЛАВА 15

Лерке двадцать, она на пять лет моложе Лики. Но они живут в одном общежитии, и было бы странно, если бы они не подружились потому, что общага, она как отдельная планета. Отдельная от всего остального окружающего мира. И если ты в этом мире живешь, то ходить по ее, общаги, коридорам, для тебя все равно, что по дорогам этого самого мира. Когда ты обитаешь в своей собственной квартире — все у тебя там есть, и ты там себе сидишь и все. А в общаге — кухня общая, балкон общий, туалет общий, ванная тоже. Представьте себе только: вот вы в своей отдельной квартире идете в туалет, а там уже кто-то сидит. Вы вежливо здороваетесь, расходитесь, а назавтра встречаетесь снова. Кто такой? Откуда взялся? Куда девается? Забавно, правда? А если таких приблудян не один, а бесконечное количество? Конечно, с кем-то из них вы подружитесь, а с кем-то наоборот. Хотя они такие же чужие вам люди, как и те, что ходят по улицам вне вашей квартиры, но скорее с кем-то из них вы найдете что-нибудь общее во взглядах, мечтах.

Вот и Лерка с Ликой нашли это общее. В мечтах. Точнее, в принципиальной способности мечтать. Лика мечтала о всяких довольно абстрактных вещах, навеянных ей книгами Павича, например, или Маркеса, музыкой «Секс Пистолз»и Тома Уэйтса, и связанных с воспоминаниями о жизни в мастерской своего брата художника и о любви, большой и красивой. А Лерка тоже о любви, большой и красивой, и еще о неграх.

Иной раз, когда Ликина старшая дочка Полинка, особа самостоятельная и вздорная, обрушивала свою энергию в садике на одногруппников, а младший Олежка, как всегда смиренно и степенно решал сложные жизненные задачи, связанные со строительством из кубиков, например, они собирались вместе и мечтали.

Пар поднимался из оранжевого цвета пиал, и в его облачках возникали картины чудесных миров, где у Лерки и Лики будут большие мраморные белые дома, полные музыки и цветов. Иногда Лика рассказывала Лерке, например, о Гогене. И тогда Лерка мысленно втыкала в кудри дурманно пахнущий цветок, повязывала пеструю ткань вокруг бедер и под шелест прибоя спешила на танцы, где ждали ее смуглые и романтичные, умеющие петь блюз и рэп. То, что Ямайка и Африка — это несколько разные вещи, Лерку не волновало. Море, пальмы и негры — это главное.

Почему именно негры? Наверное, потому, что если посмотреть в зеркало, так Лерка — самая настоящая мулатка — у нее пухлые вывернутые губы, легко растягивающиеся в обаятельной улыбке, смуглая кожа и выпуклые с азиатским разрезом глаза. А движется ее маленькая женственная фигурка так, словно где-то рядом постоянно бьют тамтамы, и она танцует.

Мать же у Лерки — как мать, обыкновенная уральская женщина, и бабушка и дедушка. Вот отец — неизвестно. Вдруг он был негром? Но это сейчас на улицах Солнцекамска появление чернокожего еще хоть как-то принципиально возможно, а раньше, когда должна была родиться Лерка, их тут не было. Может, конечно, мать где-нибудь в Москве согрешила, но не признается.

Наверное, учись Лерка хоть немного лучше в школе, она бы из всех писателей любила больше всего Пушкина, и может, даже придумала, что она его родственница. Но Лерка и в школе и в ПТУхе училась не очень. Сначала ей мешали семейные обстоятельства, а потом личные. Можно даже сказать конкретнее: ей всегда мешали мужчины.

Ну и кому бы, интересно не подпортило жизнь то обстоятельство, что в общаге она жила в одной комнате с матерью и отчимом, мало того, что работала одна мать, а отчим, предпочитал гулять по друзьям и пить, так они еще и спали в одной постели. Кончилось все это тем, что долбанный мамин хахаль по пьяни изнасиловал таки падчерицу. Маме она попыталась намекнуть, но та не поверила, не захотела, должно быть. И Лерка зализывать физические и психологические травмы переехала к бабушке в Чикаго. Было ей тогда лет пятнадцать, в общем не такая уж малявка, и как-то, наверное в силу легкого характера, с бедой своей она справилась сама.