ВИА «Орден Единорога»

Репертуар, благосклонно принятый в «Мифе»и здесь вполне покатил. Вскоре уже оба мужчины ритмично икали и подергивали конечностями в такт незамысловатым аккордам «Видно, не судьбы».

Раб, сгибающийся под тяжестью носилок рядом с местом дислокации новоиспеченной автомагнитолы, пусть и не имел никакого личного имущества и личной свободы, очевидно, тоже не имел, музыкального вкуса, как показалось Битьке, лишен не был. Ради него Битька изредка подпускала в мутные потоки попсы что-нибудь более «высокохудожественное».

Но особенно понравилось ему, когда она, вдруг ударив по струнам истошно заголосила:

«…Эх, да конь мой вороно-ой!

Эх! Да клинок (не знают ведь обрезов) стальной!

Эх! Да густой тума-ан!

Эх! Да батька — атаман!

Кони у секьюритов вздрогнули, а сами секьюриты едва не спустили курки арбалетов, целясь кто куда.

Означенный же раб хитро сощурил морщины и даже подпел неслышно.

Огромная туча, похожая на пухлого головастика переростка не спеша плыла над неспешно же движущейся среди округлых мягких холмов, пышно цветущих ароматных кустов, погруженных в их пену гигантских деревьев, которые Битька про себя называла платанами, организованной толпой. Время от времени на нее поглядывали, ожидая дождя. Время от времени у Битьки возникало ощущение, что сама туча, на нее или на них тоже поглядывает. Предчувствия ее не обманули.

Впрочем лучше так. Идиллическая картинка: все в полусне, рабы загребают ногами, «двое мужчин»пытаются переговариваться через свои шарики по принципу:

«— Вано, у тебя дуршлаг есть?

— Нэт. А что, он тэбе нужен?

— Нэт. Просто общаемся, да?». Не лишенный прелести, хотя и совершенно бессодержательный разговор плавно преобразовался в двойной, а затем и тройной, четвертной, коллективный храп.

Солнце светило мягко. Вечер убаюкивал шепотом листьев, стрекотанием неведомых существ, нежным и беспечальным пением птиц, дурманящими запахами. Прекращать играть Битьке запретили, но, по крайней мере, уже не следили за тем, что она поет. Потренькивает тихонько, не нарушая приказа, и ладно.

Может, все это было бы и обидно, если бы не такая красота вокруг и странность во всем. И Битька мурлыкала пасторально: …Все кто были, по-моему, сплыли,

А те, кто остался — спят.

Один лишь я

Сижу на этой стене,

Как свойственно мне.

Мне сказали, что к этим винам

Подмешан таинственный яд;

Но мне смешно — ну что они смыслят в вине?

И вот путь ведущий вниз,

А вот — вода из крана;

Вот кто-то влез на карниз —

Не чтобы прыгнуть, а просто спьяну…

Тут дорога на самом деле резко вильнула и пошла вниз. С правой стороны открылся обрывистый склон, несмотря на свою крутизну так же пышно, как и все вокруг, поросший цветастым кустарником, слева деревья склонились над дорогой зеленой шелестящей аркой. Однако пылящий желто-оранжевым песком путь был прилично широк, и кони под спящими седоками шли уверенно, так что Битька могла не беспокоиться о безопасности и спокойно обозревать распахнувшиеся перед ней окрестности.

Открывшийся вид заставлял сердце биться горячей в веселом восторге. Заросшие кудрявым орехом и колючей ежевикой горы, по солнечно зеленым склонам которых, смеясь, струились бирюзовые и золотистые ленты ручьев и речек. Деревенька, улыбающаяся оранжевыми черепичными крышами. Неспешные стада пятнистых толстобоких животных, предположительно коров (уверенности отчего-то не было). Звуки рожка запутавшиеся в голубоватых узорах низко стелящегося дыма из труб. На далеком холме короной — замок.

Все — как на ладони. Видно даже маленьких человечков, погоняющих стада, копошащихся в огородиках… А одна масепулечная фигурка и вовсе карабкается по отвесной стене рыжей скалы, возвышающейся среди окруженной горами долины как новогодняя елка.

Битьке захотелось вскочить, замахать руками, приветствуя все эти склоны, ручьи и человечков.

Эй, вы, как живется там?

У вас есть гиппопотам.

А мы в чулане

С дырой в кармане,

Но здесь забавно,

Здесь так забавно!..

Только вот упрямая фигурка на скале беспокоила: и что он туда полез? Битька почему-то сразу придумала, что это Он, а не Она. И прониклась симпатией и рассердилась, и восхитилась: Вот безголовый мальчишка! А может на скале что-нибудь важное для него? Или наоборот он спасается отчего-то , что внизу?

«Парень»чуть соскользнул вниз. Битька стиснула гриф гитары, скрипнула зубами: «Держись, поросенок!»Удержался и упрямо пополз выше. Битька сжала за «него»кулаки по старому детскому поверью…

Болея за местного «альпиниста», Битька пропустила момент, когда кавалькада, к которой она принадлежала, попала в самое настоящее ДТП.

То, на что налетел эскорт, а затем и «мужчинский»«кадиллак», больше всего напоминало стадо разъяренных бегемотов. Да! Это были самые настоящие бегемоты, только с окрасом в белое и черное пятно, как коровы. Так вот кого пасут местные пастухи с меланхоличными дудками.