Читаем Вячеслав Иванов полностью

Вячеслав Иванов

Владимир Алексеевич Пяст , Григорий Соломонович Зобин

Sieur Homais (сир Омэ) – герой романа Г. Флобера «Госпожа Бовари», аптекарь, был воплощением мещанского, рационально-желудочного, рептильного атеизма, противоположного напряженному богоборчеству Ивана Тихоновича:

Но – века сын! ШестидесятыхГодов земли российской тип;«Интеллигент», сиречь «проклятыхВопросов» жертва – иль Эдип…Быть может, искренней, народнейИных – и в глубине свободней…Он всенощной, от ранних лет,Любил «вечерний тихий свет».Но ненавидел суеверьеИ всяческий клерикализм.Здоровый чтил он эмпиризм:Питай лишь мать к нему доверье,Закон огня раскрылся б мне,Когда б я пальцы сжег в огне[13].

«Вечерний тихий свет», столь памятный и родной с детства, – одно из самых поэтических песнопений всенощной, сложенное еще в IV веке святым Амвросием Медиоланским: «Свете тихий святыя славы, Бессмертнаго Отца Небесного, Святого, Блаженного, Иисусе Христе. Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний, поем Отца, и Сына, и Святого Духа Бога. Достоин еси во вся времена пет быти гласы преподобными, Сыне Божий, живот даяй: темже мир Тя славит». Не случайно, наверное, последний сборник стихотворений сына будет носить название «Свет Вечерний»…

Первыми поэтическими впечатлениями стали для мальчика баллады Жуковского и стихи Пушкина и Лермонтова, которые читала ему мать. Особенно запомнились Вячеславу лермонтовские «Спор» и «Воздушный корабль» – стихотворение, поразившее в детстве и другого русского поэта ХХ века, Марину Цветаеву. Она вспоминала, что никак не могла понять, кто же это такие «флюгеране», которые шумят на мачтах. Вячеслав в младенческие годы тоже гораздо больше чувствовал стихи, нежели понимал их:

Стихи я слышу: как лопатаЖелезная, отважный путьВрезая в каменную грудь,Из недр выносит медь и злато, —Как моет где-то желтый НилСтупени каменных могил, —Как зыбью синей океана,Лишь звезды вспыхнут в небесах,Корабль безлюдный из туманаНа всех несется парусах…Слов странных наговор приятен,А смысл тревожно непонятен;Так жутко нежен стройный склад,Что все я слушать был бы радСозвучья тайные, вникаяВ их зов причудливой мечтой…[14]

Из тех младенческих лет Вячеслав смутно запомнил и разговоры старших о шедшей тогда Франко-прусской войне. Впервые сквозь детские грезы он ощутил живое биение истории. Ему очень хотелось увидеть эту войну ночью во сне. Мог ли он тогда знать, что в старости станет очевидцем самой страшной, невиданной прежде войны…

В пять лет Вячеслав лишился отца. Иван Тихонович болел долго и тяжко. Чахотка в то время была неизлечимой болезнью и уносила многих. Но перед смертью он всем сердцем обратился к Христу и вернулся в Церковь, с которой долгие годы враждовал. Отец поведал матери, что ему явился святой Николай Мирликийский и велел повторять за ним причастные молитвы. Наутро к Ивану Тихоновичу пришел священник с Дарами. Вот какими запомнились сыну последние минуты жизни отца, его возвращение к Богу, о котором так долго и горячо молилась мать:

Христос приходит. ОжиданьяЕй не солгали. Долгий часЗа дверью слышались рыданья,Перерывавшие рассказДуши, отчаяньем язвимой,Любовью позднею палимойК Позвавшему издалека, —И тихий плач духовника…Был серый день; играл я домаИ, бросив нехотя игру,Без слов был подведен к одру.Страдальца смертная истомаСнедала; пот бежал рекой,Он крест знаменовал рукой[15].

Перейти на страницу: