Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь «холодной войны»

После победы Красной Армии в большом танковом сражении под Курском в июле 1943 г. Сталин активнее занялся вопросом послевоенного устройства. В Наркомате иностранных дел о смене приоритетов свидетельствовал тот факт, что за лето учредили три новые стратегические комиссии: Комиссию по вопросам перемирия во главе с бывшим наркомом обороны маршалом Ворошиловым, Комиссию по мирному договору и послевоенному порядку, которой руководил Литвинов, и Репарационную комиссию под началом Майского – его, как и Литвинова, отозвали с должности посла летом 1943 г.

Отзыв Литвинова из Вашингтона вытащил его из петли советско-американских отношений и закрыл доступ к дипломатической переписке. Судя по всему, так было угодно Молотову, который затем позаботился о том, чтобы Литвинов мог получать лишь открытую для широкой публики информацию. И большая часть отчетов комиссии, включая написанные лично Литвиновым, опиралась исключительно на газетные источники. С другой стороны, комиссия бывшего наркома провела немало ценной работы, и ее подробно расписанные находки и предложения в той или иной степени определили многие аспекты советской внешней политики во время войны и сразу после ее окончания. Личная неприязнь Молотова к Литвинову не могла перевесить его (и Сталина) потребности в обширном опыте бывшего наркома иностранных дел.

МОСКОВСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ИНОСТРАННЫХ МИНИСТРОВ

Причиной столь поспешного создания комиссий по планированию являлась грядущая конференция в Москве, на которой Молотов собирался пообщаться с Иденом и Халлом. 9 августа 1943 г. Сталин согласился встретиться с Рузвельтом и Черчиллем на трехстороннем саммите; через две недели он дал добро на предварительный съезд трех министров иностранных дел. Позволяя провести у себя конференцию министров иностранных дел, СССР рассчитывал вновь поднять вопрос о втором фронте. Потому он поставил на повестку дня всего один вопрос: «Меры по сокращению сроков войны против Германии и ее союзников в Европе». Впрочем, было очевидно, что конференция так или иначе затронет самые разные политические темы.

Литвинов очень старался во время подготовки конференции. Он представил черновой вариант основного советского плана работы на съезде, проконсультировал Молотова по поводу тактики на переговорах и сделал различные меморандумы и предложения на такие темы, как межсоюзнический совещательный аппарат, международная организация, независимость Австрии, советско-польские отношения и геополитический облик послевоенной Восточной Европы. Литвинов не только совершенно самостоятельно составил десятки сводок и стратегических проектов, которые прошли через отдел Молотова, но и высказывал свое мнение по разным вопросам куда откровеннее остальных34.

18 октября Молотов принес Сталину сводку основных положений, которые советская делегация должна была представить на конференции35. Несмотря на всю инициативу Литвинова, все стратегические пункты были сформулированы в документе очень осторожно, по большей части они повторяли всем известные советские концепции (это был самый безопасный способ действий, когда конкретные пожелания Сталина были неизвестны). Молотов видел конференцию следующим образом (это было представлено в стратегическом документе, составленном еще одним из заместителей наркома Владимиром Георгиевичем Деканозовым, бывшим послом в Берлине): англичане и американцы пытаются отвлечь внимание от вопроса о втором фронте и вместо него собирают данные о советской политике, в первую очередь касательно немецкой темы36, и Молотов собирается выяснить, что именно предлагают союзники, прежде чем откроет свои карты.

Установки Молотова по поводу конференции оказались не очень-то верными, но этот съезд стал одной из важнейших трехсторонних встреч за всю войну; он стоит в одном ряду с более известными саммитами в Ялте, Тегеране и Потсдаме. Во многом это объясняется конструктивным подходом Молотова во время непосредственных переговоров с Иденом и Халлом. Естественно, все слова и действия наркома во время конференции были согласованы со Сталиным. Диктатор не участвовал в съезде лично, но Молотов и его делегация (в том числе Литвинов) несколько раз встречались с ним во время переговоров. Кроме того, советский генсек сам общался с Иденом и Халлом, а также устроил почетный ужин в честь закрытия конференции 30 октября.