Вячеслав Тихонов

В другой раз его привлекли к суду за хранение именного оружия — «браунинга», на котором было написано: «Угольку — за подвиги». Доказать, что Уголек — его фронтовое прозвище, Поженян сумел на заседании суда, прочитав стих:

На нем запекся мой кровавый след,
Я с ним тонул, ходил в поход, в рассуде,
И вот теперь за этот пистолет
Моя страна меня же и осудит.

Как я уже говорил, Поженян написал два десятка киносценариев. В каждом из них он был автором слов песен, прозвучавших там. В каждом!

Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы, мой дорогой читатель, вспомните хоть какую-то из перечисленных песен: «Если радость на всех одна…», «Нужно, чтоб кто-то кого-то любил», «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели», «Пока сирень не отцвела», «Спешите делать добрые дела», «Защищая свою крутизну, не печальтесь, что губы разбиты…»

Вот таким незаурядным человеком был автор сценария фильма «Жажда». А еще он и композитор Андрей Эшпай написали для фильма фантастически чудную, задушевную и трогательную песню «Два берега».

Ночь была с ливнями,
И трава в росе.
Про меня «счастливая»
Говорили все.

И сама я верила
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки.

Утки все парами,
Как с волной волна,
Все девчата с парнями,
Только я одна.

Я ждала и верила
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки.

Ночь была, был рассвет,
Словно тень крыла.
У меня другого нет,
Я тебя ждала.

Все ждала и верила
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки.

Она, исполненная в картине Ириной Рыжовой, сразу полюбилась зрителями. Но когда ее запели сначала Майя Кристалинская, а потом и Гелена Великанова, эта песня стала хитом на десятилетия. Ее и сейчас исполняют многие молодые певицы. Есть в этом сочинении нечто притягательное и как бы вневременное, что под силу только истинным талантам. Поженян был именно таким.

В самый канун 2000 года — Миллениума — какие-то подонки жестоко избили Григория Михайловича на его же даче в Переделкине. Поженян получил закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение мозга. Потом была трепанация, длительный реабилитационный период, но все безуспешно. Григорий Михайлович скончался за полчаса до наступления дня своего рождения.

Мне остается лишь добавить, что Вячеслав Тихонов всю жизнь очень душевно относился к Поженяну, был на его похоронах.

На Всесоюзном кинофестивале в Минске фильм «Жажда» получил третью премию. Петра Тодоровского удостоили второй премии за операторскую работу.

МГНОВЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ «Мичман Панин» — два образа в одной роли

Эта революционно-приключенческая драма не стала каким-то серьезным и значимым достижением в творческой карьере моего героя. Хотя вспоминал Вячеслав Васильевич о фильме часто и с теплотой. О причинах этого догадаться не так уж и трудно.

Во-первых, Тихонов сыграл здесь заглавную роль. Во-вторых, под одной личностью изобразил двух совершенно разных людей. При одних обстоятельствах он — смелый революционер, скрывающий свои чувства и убеждения за парадной выправкой подтянутого, исполнительного офицера. При других — этакий фат, бульварный герой.

Я считаю, что эти персонажи удались Тихонову далеко не в равной степени. Гуляка-офицер, герой бульварного романа, почти бретер выписан, по-моему, куда более точно и выразительно. Здесь Тихонов максимально использовал свое пластическое и мимическое мастерство. Бесстрашный, находчивый большевик, рискующий жизнью ради дела революции, получился у него не столь убедительным.

Не это ли обстоятельство явилось причиной того, что Михаил Швейцер более ни разу, ни в один из своих фильмом не пригласил Тихонова на главную роль. Лишь в кинокартине «Карусель» Вячеслав Васильевич сыграл проходного персонажа.

Между тем в «Мичмане Панине» дебютировал Леонид Куравлев. Он сыграл кочегара Петра Камушкина и с тех пор стал участником едва ли не всех фильмов Михаила Абрамовича. А в «Маленьких трагедиях» у него сразу две роли — Андриана Прохорова и Лепорелло. Но это так, соображения по касательной.

Возвращаясь к фильму, замечу, что «Мичман Панин» — едва ли не самая острая детективная история в биографии Швейцера.

Весной 1912 года в военной крепости Кронштадт судили тринадцать революционеров-подпольщиков. Обвинения им предъявили столь тяжкие, что суд приговорил всех к казни через повешение.