Вячеслав Тихонов

В последние месяцы жизни Цвигун был тяжело болен раковой опухолью, которая расправлялась с этим могучим человеком. На службу из-за болезни уже не ходил. Когда страдания стали непереносимы, принял решение добровольно уйти из жизни. Брежнев был потрясен трагедией, но не решился подписать некролог самоубийцы».

Конечно, Бобкову верить безоговорочно нельзя. Но даже если допустить, что Цвигун приписал себе участие в партизанском движении, то нельзя не подивиться тому, как мастерски и в самых достоверных подробностях он его описывает. И вообще, то, как туго автор закручивает пружину зрительского интереса, достойно всяческой похвалы. Он же не профессиональный писатель — профессиональный разведчик.

Кинокритик Юрий Богомолов, по-моему, очень точно охарактеризовал кинотриптих, рассматриваемый нами:

«С чисто внешней стороны развитие сюжета сходно с шахматной партией. Активность фигур одной стороны вынуждает противную сторону к тактическим ухищрениям и ловушкам. Успешная работа в штабе немецкого фронта советских контрразведчиков Цвюнше и Афанасьева побуждает бригаденфюрера Вольфа прибегнуть к хитроумной западне: он опрыскивает сейф, в котором содержатся секретные документы, специальным составом, что наверняка ставит на грань провала чрезвычайно важную операцию. Немцы, отдавая себе отчет в том, что эффективность советской контрразведки связана с чрезвычайно боеспособным отрядом Млынского, изыскивают способы покончить с последним. И некий штурмбаннфюрер Занге разрабатывает план, по которому партизанскому отряду будет противостоять лжепартизанский отряд, способный решить дело в свою пользу. Понятно, что и Млынский, и другие руководители советской разведки не остаются в долгу по части профессиональной изобретательности и находчивости. Но дело не в том, кто кого обошел по части хитроумия. Война не была только войной стратегических и тактических замыслов и решений. В фильме режиссера И. Гостева этот момент обнаруживается со всей наглядностью. Картина заключена в приключенческую форму, но ее реальное содержание — будничная проза войны».

Примерно в том же русле рассуждает критик газеты «Труд» Павел Смирнов:

«Ни на секунду мы не перестаем помнить о документальности романа С. Цвигуна, автор которого сам был непосредственным участником описанных событий. Отсюда наше полное доверие экрану. За каждым образом — конкретная судьба, реальный человек, послуживший прототипом экранному герою. Но при всем при этом у зрителя не возникает чувства некой ординарности образов, их заземленности, большинство из них поднимается авторами и актерами до обобщения, даже символа. В первую очередь это относится к образу Ивана Петровича Млынского, в прошлом человека самой мирной профессии — учителя, никогда не помышлявшего, что ему придется встать во главе целого «фронта», вести за собой в сражение сотни людей, принимать ответственные решения, от которых будут зависеть судьба и жизнь многих бойцов. Показать путь духовного возмужания и роста, становления личности и таланта советского военачальника — такая задача под силу только актеру большого таланта и высокой идейной зрелости. Вячеслав Тихонов, которого полюбили в этой роли зрители, — именно такой актер».

Внучка Семена Цвигуна, журналистка Виолетта Ничкова, достаточно подобострастно, что понятно, но и весьма интересно, что приятно, пишет о своих знаменитых дедушке и бабушке.

«Вот как, по наблюдению супруги С.К. Цвигуна — моей бабушки Розы Михайловны, — воспринималась литературная и «киношная» популярность ее мужа внутри КГБ:

«2 апреля 1978 года мы были приглашены к Г.К. Циневу (заместитель председателя КГБ СССР. — М. З.) на прощальный ужин. Присутствовал Грушевой К.С. (генерал-полковник, друг Брежнева), Лидия Матвеевна (супруга Цинева) и мы. Впервые Георгий Карлович заговорил о нашей литературной деятельности и кино.

Все это случилось после того, как Л.И. Брежнев на проводах перед поездкой на Дальний Восток сказал на вокзале:

— Читал твою книгу и смотрел замечательный фильм.

Грушевой заметил, что этим самым он открыл семафор для многих в литературу. Надо сказать, что в комитете замы председателя воспринимали книги и фильмы Семена Кузьмича молча, я бы сказала, с завистью. Да и председатель не раз говорил, ты, мол, пиши, пиши, только не под своей фамилией. С.К. ничего не делал без его согласия, всегда ставил в известность. Политические статьи и книги «Мы вернемся» и «Ураган» писал под своей фамилией, а остальное — под псевдонимом».