Виагра для дракона

    Василий махнул рукой и, решительно распахнув дверь, повел меня на свободу. Ладошка у угодника была теплая и почти невесомая, а тащила меня с неукротимостью бульдозера. Так что притормозить его у палаты в конце коридора стоило мне значительных усилий. Но я тоже умею быть упрямым.

    А сейчас для упрямства был значимый повод – знакомый запах не оставлял  сомнений. Из  затемненной палаты по правую руку от ординаторской смердело Ангелиной и еще какой-то незнакомой женщиной. К запаху ведьмы примешивался терпкий аромат гноя, антисептиков и горелой плоти.

    Меня затошнило, а врачиха неверно истолковав мою бледность, охнула и, взмахнув по курячьи руками, залопотала. – Да что ж это я, для вас новость есть хорошая. Вы же уникум, после такого взрыва, и ни царапины. В коме сутки пробыл – и сразу на ноги.

   Чудо настоящее профессор Блаженный совершил. Вот что значит старая медицинская школа… А в палату  не ходите! Не надо туда заходить, там ожоговая, стерильная зона! – Я отмел робкие попытки ординаторши преградить мне дорогу и, раздвинув стеклянные двери, решительно шагнул в полумрак палаты, наполненный мерцанием датчиков и мерным пыхтением аппарата ИВЛ. Василий с Зарей не стали меня провожать, оставшись в коридоре.

    Когда я увидел то, что осталось от ведьмы, то сразу понял, почему старики так поступили. На специальном матрасе с «воздушной подушкой» мерно покачивалось кровянисто-гноящееся, покрытое черными струпьями существо. К Ангелине, напомнившей мне реквизит фильмы «про Зомби», тянулось множество трубочек и проводков, идущих от аппаратуры поддержки жизнедеятельности.

   По моим прикидкам ведьма получила ожоги 3-4 степени, покрывавшие более 90% поверхности тела. И, тем не менее, не собиралась умирать. Во всяком случае, на это ясно указывало мое видение.Светящийся кокон Ангелины Васильевны Сикорской получил чудовищную рану, похожую на след от тупого ножа в спелом персике, почти полностью разделивший его на две половины.

   Но дальше произошло странное: - вместо того, чтобы раскрыться и выплеснуть свою светимость во вне яростной вспышкой умирания, кокон ведьмы свернулся вокруг раны, образовав гротескную спиралевидную конструкцию. Точнее, его свернули, придерживая с двух сторон, растягивая и одновременно выкручивая, как поступают хозяйки, выжимая воду из мокрой простыни.

   Только «хозяйки» у Ангелины были явно нечеловеческой природы. Разорванный кокон ведьмы удерживали от распада две хорошо знакомые мне серые тени.  Служители Кармы не давали ей умереть, впитывая каждую каплю эманаций страдания, обильно источаемых изуродованным телом.

   На соседней койке свою карму пожинала некая «Наталья Корольчук, 1989 г.р». Мгновенная вспышка озарения, принесенная виденьем, позволила мне опознать юную женщину с  обожженным до костей лицом. Соседкой Ангелины оказалась «похищенная» мачеха Кати, очевидно, находившаяся где-то совсем неподалеку от взорвавшегося сатанинского стола. На это, кроме моего видения,указывала речь, произнесенная «господином Семеном Комаровым» перед его окончательной кончиной.

    Кусочки «пазла» складывались, создавая почти завершенную картину интриги, в которую я был вовлечен последние несколько дней. Между ведьмой, мачехой и Сатанопуло-Нарасимхой очевидно существовал сговор. Основной его целью был бизнес отца Кати, но каждая сторона имела свой интерес. Рассчитывая получить выгоду, сообщники стремились, по возможности, урвать кусок у товарищей.

    Отношения внутри преступной группы были далеко не безоблачными: - ее участники перегрызли бы друг другу глотки и без моего участия.  Электрическая ловушка, явно заготовленная ведьмой для Блаженного Льва, подтверждала мои подозрения. Да и сам Демиос, насколько я узнал его привычки за недолгое знакомство, прикончил бы Ангелину при первой возможности.

    Фактически это мне принадлежала сомнительная честь стать примирителем враждующих сторон. Странно, но обычного удовлетворения от убийства и страданий врагов я не испытывал. А  понимание, что мне вместе с Катериной предстоит выпутываться из затеянной Ангелиной интриги, окончательно отравляло настроение.

    Ординаторша смогла, наконец, преодолеть ступор и вытолкала меня из ожоговой палаты, тем самым прервав затянувшиеся раздумья о превратностях судьбы. Ее гневная речь сводилась к простой мысли: - никакие личные связи и привязанности не дают прав посторонним находиться в стерильной зоне.

     Пришлось выметаться из палаты. Как врач, девченка была в своем праве, и я беспрекословно подчинился. Василий с Зарей никак не комментировали мою выходку, и наша компания продела дальнейший путь до служебного выхода из клиники в полном молчании.

    Только в вестибюле шедшая в арьергарде врачиха будто вышла из транса и как-то удивленно сказала: - Ну, юноша, надеюсь, прощайте. Сама не понимаю, почему так делаю, но знаю – надо вас выпустить. И ведь влетит мне от руководства, а все равно – знаю.