Виагра для дракона

    Других знакомых, кто мог бы это устроить, кроме твоего отца, у меня нет. А я к нему, в силу некоторых обстоятельств, теперь невхож. Так что идти тебе, и просить папу о помощи тоже тебе. – Смотреть на парня было жалко, но виду я не подал. Пускай гордыню свою усмиряет самостоятельно, в жизни пригодится и не раз. – Василий несколько раз сжал зубы, проглотил слюну и выдавил: - «Да, все понял. Разрешите исполнять, герр штандартенфюрер?!»

- Ну, если острит, значит самое страшное уже позади. Оборачиваться у меня на кухне Вася не будет. Человек от животного отличается не сильно и одно из принципиальных отличий, - чувство юмора. И это Васино свойство нам весьма пригодится, когда будем в Чечне. Шутка – лучшее средство разрядить напяжение и страх перед опасностью.

    Что поездка за Катиным отцом будет опасной, у меня сомнений не было. Вот только, кого бояться больше, - стерегущих пленного олигарха тварей или своих спутников, я не знал. Оставалось рассчитывать на чувство юмора…

    Бывший олигарх, а ныне клиет чеченского «зиндан-отеля», Виктор Сергеевич Моталин, свое чувство юмора оставил еще во времена юности, когда председателю клуба КВН, бывшему командиру студенческого стройотряда и самому веселому парню потока пришлось одновременно заканчивать вуз и на ходу осваивать премудрости бизнеса. Работая по шестнадцать часов в сутки, он успевал все. Но студенческие пирушки и  КВН пришлось забыть.

    Под грифом «металлолома» Мотанин отправлял за кордон эшелоны с военной техникой, за бесценок скупленной у генералов оставшейся безпризорной советской армии. Получал взамен составы с бельгийским денатуратом «Рояль» и тайваньские комлектующие к компьютерам. Продавал спирт бандитам, а на вырученные деньги нанимал студентов собирать по ночам «настоящие макинтоши».

   К четвертому курсу он заработал свой первый «миллион зелени», а к пятому, приди ему в голову такая блажь, мог бы купить с потрохами родимый вуз. Да только студенту-олигарху были нужны не деньги или блага с ними связанные. Витя работал как проклятый ради самого дела. Как любил потом Мотанин повторять своим подчиненным, цитируя Бенджамина Франклина: - «Занимайся любимым делом и тебе никогда не придется работать!»

    Сначала все делал сам, затем подобрал помощников, по ходу изучая сложную науку общения с людьми и отбиваясь от наседавших бандитов. С бандитами помогли разобраться друзья по дзюдоистской секции, подавшиеся в КГБ, а с людьми, – врожденная способность чувствовать собеседника сразу.

   Виктор Сергеевич умел ощущать человека всем телом. Вживаться в его суть и без сомнений определять, – можно доверять новому знакомому или нет, а если можно, то до какой степени. И сейчас, сидя на глинянном полу малюсенькой сырой камеры он знал, сидевший рядом худющий старик с окладистой седой бородой был самым искренней и чистой душой из всех, когда-либо встречавшихся на его жизненном пути. Одно его присутствие окрашивало мир в яркие краски, и разгоняло безвыходную тоску заточения.

   Даже молодые абреки из охраны, обходившиеся с одним из влиятельнейших людей Российской империи, как с бесправной тварью, испытывали к его соседу схожие чувства. Исмаил-ага, так обращались к нему конвоиры, сохраняющие почтительную дистанцию, несмотря на жалкое положение пленника.

   Только вот твари, являвшиеся действительными хозяевами не только державшей аул банды, но и всех его жителей, такого почтения не испытывали. Они появлялись с приходом темноты. Когда последние лучи рано скрывавшегося за высокой горой солнца покидали аул, улицы селенья погружались во тьму беспросветного ужаса.

    Виктор Сергеевич никогда не был атеистом, но в Бога, как и многие «технари советского развеса» веровал весьма абстрактно. А все рассуждения об ангелах, домовых, вампирах, оборотнях, русалках и т.п. считал бредом психопатов, воспринятым толпой жаждущих острых ощущений обывателей.

    Столкнувшись с оборотнем Нарасимхой, а затем с существами, на деле пьющими кровь живых людей и обладающими способностями, много превосходящими человеческие, Мотанин уверовал. К сожалению, опять-таки, как большинство «хомосоветикус», уверовал от противного.  Если есть дьявол, должен быть и Бог.

   Этому-то загадочному богу олигарх и молился, как мог, все дни и ночи своего заточения. Сначала неумело, по отрывкам вспоминая слышанные когда-то христианские молитвы. С появлением в камере соседа, «дедушки Исмаила», оказавшегося знатоком суфистской молитвенной практики, Виктор Сергеевич принял Ислам.

   Не потому, что ислам казался Мотанину лучше религии предков. Окажись Исмаил-Ага сторонником вудуизма, олигарх стал бы резать цыплят с тем же энтузиазмом, с каким теперь совершал пятикратный намаз, отчаянно перевирая арабский текст сур Корана.

    Энтузиазм новоиспеченного мюридабыл велик. А искусство его шейха позволило Мотанину изучить за недолгое время знакомства почти всю священную книгу. К сожалению, его вера была крепка только от восхода до заката.