Виагра для дракона

    Катерина широко распахнула глаза, однако воздержалась от комментариев по поводу моего способа здороваться с незнакомцами. Встала тихонько, не отходя далеко, но и к бомжам не приближаясь особенно. Видать, начинала привыкать к моим закидонам.

    Как я и предполагал, проходящие сограждане старательно не замечали происходящего. Хотя не только в боязливом  обывательском невмешательстве было дело. Люди и духи обитают в разных мирах и часто не обращают внимания на драмы, разыгрывающиеся у «соседей за стенкой».

    Из всех участников драмы к людям можно было отнести только Катю, да и ту, памятуя ее положение, с большой натяжкой. И теперь она, бесстрашно ткнув пальцем в живот «пострадавшего», спросила: - а это что еще за чудо-юдо? Я полагаю не ангел, а скорее наоборот? - Катя, сама того не заметив стала видетьи маскировка, скрывавшая «бомжа» от обычных людей на нее уже не действовала.

   Я выпустил иссохшее тельце упыря, весившее не больше двадцати килограммов, ласково ему улыбнулся и сказал: - ну что же ты Яцек, представься даме, ведь как-никак дворянин.

     «Пан Яцек» заметил в моих глазах что то такое, что заставило его расслабиться и пробудило обычную привычку паясничать и придуриваться. Едва коснувшись ногами камня, он встряхнулся, как дворняга, вылезшая из воды, вытянулся «во фронт» и доложил: - унтер офицер первого пехотного полка, 12-ой чешской добровольческой дивизии,  баронет Яцек Пукалка!

    Прибыл в расположение части в 1915году. Сдался в русский плен во время «Брусиловского прорыва», скончался от тифа в деревне Мертвая грязь под Екатеренбургом в ноябре 1918-го. С тех пор прозябаю в благословенной России на положении вольноопределившегося вампира-прихлебателя.

    Что прикажете, Ваше благородие! – Яцек молодецки щелкнул каблуками, выпятил грудь и застыл с выражением глубочайшей преданности на лице.

    Мне уже не в первый раз пришло в голову, что в упыре пропал великий актер, бравого солдата Швейка он мог играть практически без грима. Ну, конечно, перед съемками его следовало запустить на недельку в банк крови, - откормить.

    Швейк, насколько я помню, никогда излишней худобой не страдал. Катерина, во время выступления «вольноопределившегося» пребывавшая в ступоре,  истерически рассмеялась. Она крепко сжала мне ладонь и тихонько попросила: - Платон, ущипни меня, может, я сплю? Это все правда, у него же клыки с палец и, я чувствую, запах…

   Я демонстративно потянулся рукой к ее ягодице, Катька взвизгнув отскочила, а Яцек, поймав мой взгляд, запнулся на полуслове и снова застыл, бешено вращая глазами. Товарищи упыря по бомжеванию уже вернулись к своей обычной «жизни», не обращая заметного внимания на ужимки предводителя. Двое из них уже начинали, сами того не замечая, трансформироваться по его подобию. 

    Когда-то одним из самых шокирующих открытий для меня стало то, что далеко не все, кого мы привыкли считать людьми, ими являются. Среди бомжей количество не совсем мертвых, умерших или полуживых зашкаливало за все мыслимые пределы. Из-за каких причин, и как происходило превращение опустившихся людей в нежить, я точно не  выяснил, но то, что этот процесс не всегда проходил одномоментно, было ясно.

   «Сладкая парочка» полутрупов из свиты пана Яцека прошли по, моим прикидкам, две трети своей скорбной дороги. Их сердца делали не более 1-2 сокращений в минуту, волосы выпадали клоками, обнажая бледно-серую кожу, а пальцы были заметно тронуты тлением. Бездомные и в обычном своем состоянии не отличаются приятным ароматом, а когда к запаху немытого  тела и испражнений добавляется легкий трупный душок…

    В общем, Катя, несмотря на свою показную веселость, жалась ко мне все плотнее и тихонько подталкивала в сторону турникетов. Я тоже не хотел задерживаться, поэтому продолжил разговор уже в деловом тоне. Для этого пришлось плотно зажать упыря в угол и заглянуть ему в глаза: процедура не из приятных, но в общении двух демонов необходимая. Слабый подчиняется силе: - вот закон нижних миров.

    Яцек жалобно причмокнул и попытался вывернуться из моих объятий. Ему этого не удалось, - знал же мерзавец, что я быстрее, но все равно попытался. В глазах неупокоенного клубилась тьма, и смотреть туда было жутко, но мне не привыкать, тем более мои глаза открывали бездну пострашнее…

    Тьма из меня рывком выплеснулась в колодцы зрачков напротив. Мир исчез, затем сменился бесприютным бархатно-черным полем, над которым с тоскливым воем беспорядочно метались бледные полотнища, похожие на давно нестиранные больничные пододеяльники. Они тянулись ко мне, собираясь вокруг хороводом рваной мешковины на ветру. Мне стало неприятно от их жадного, навязчивого внимания и захотелось уйти.

    Внезапно я вспомнил, зачем здесь, схватил полотнище покрупнее, показавшееся чем-то знакомым, и позволил своей энергии на мгновение слиться с ним. Поток воспоминаний того, кто в миру откликался на имя Яцек, захлестнул меня смрадной, кровавой волной. Я отпустил его  и вспыхнул от ярости.