Виагра для дракона

   Я сел на заботливо предложенный стул и, развернув его так, чтобы смотреть в лицо хозяина, снял закрывающие мои глаза солнцезащитные очки. Катин отец, при всей его ко мне активной нелюбви, вел себя достойно и заслуживал уважения. Действительно заслуживал. Даже увидев воочию отблеск знакомого пламени, хозяин кабинета не дрогнул и не  опустил глаз. Он только грустно улыбнулся и решительно перешел к делу.

  - Вы, Платон Генрихович, мне ОЧЕНЬ не нравитесь. И то, что вы для меня сделали, ничуть не меняет этого факта. Так что, юноша, говорите, с чем пожаловали. И постарайтесь успеть выразить свои мысли быстрее, прежде чем я выставлю вас вон. Во всяком случае, попробую выставить, - поправился олигарх, заметив скептическую  ухмылку на моем лице.

   В который раз я удивлялся личной силе Катиного отца. Олигарх не только пережил пытки Сатанопуло, обращение дочери и упыриные застенки. Виктор Сергеевич  вынес из постигшей его беды трофеи. Моталин утратил страх. И мне пришлось делать то, чего я не любил больше всего в жизни. Говорить правду.

   - Я пришел просить руки Вашей дочери. – Судя по выражению, появившемся на до того бесстрастном лице олигарха, такой наглости Катин папенька не ожидал даже от меня. На то, чтобы собраться с мыслями, Моталину потребовалось не менее десяти секунд, и я не приминул воспользоваться паузой, чтобы сожрать еще парочку восхитительных песочных печений.

    Впрочем, долго блаженствовать не получилось. – Амалия Петровна, будте добры, покиньте нас на пару минут. – Виктор Сергеевич уже справился с бурей чувств и говорил с секретаршей подчеркнуто спокойным, даже будничным тоном.  – Да, Амочка, скажи ребятам из охраны, пускай не вмешиваются. Чтобы не случилось. Это – приказ! – Последняя фраза прозвучала как удар хлыста, и заставила упитанную секретаршу пулей вылететь из кабинета.

    А потом господин Моталин сумел меня удивить. Широко размахнувшись, он запустил в меня малахитовую чернильницу, которую задумчиво крутил в руках все время нашего недолгого общения. Уклоняться от броска я не стал, и тяжеленный бесобойный снаряд угодил прямиком в мою многострадальную голову, разлетевшись при столкновении градом осколков и чернильных капель.

    Шкура Блаженного Льва, с которой я уже свыкся, как со второй кожей, защитила меня от телесных повреждений, однако новая рубашка оказалась безнадежно испорченной. Но бог с ней, рубашку я куплю, а вот моя волшебная душегрейка загажена основательно, и как ее отстирать, представлялось с трудом.

    Неудачная попытка проломить жениху череп ничуть не обескуражила разъяренного олигарха. Бросок сопровождался не менее выразительным слоганом, начинавшимся с банального «Сука!» и оконченного лаконичным объяснением того, почему именно «сатанинскому ублюдку» не светит отцовское благословение на брак с его дочуркой.

    Но разозлило меня не это, после виртуозных Кещиных измывательств, к словесным оскорблениям я сумел выработать толерантность. А вот посягательств на свое имущество терпеть так и не научился. По прежнему опыту, шкура супероборотня легко отмывалась от крови, копоти и следов свинца. В отношении же чернил, оставивших на ней живописные пятна на самых видных местах, меня терзали сомнения.

    Значит, из-за придурошного олигарха, для вызволения которого нам пришлось устроить форменную бойню, мне придется сдавать бесценный артефакт в химчистку или ходить в заляпанном виде, как последнему оборванцу.

   Внутри медленно начинал закипать гев. Надежды решить дело полюбовно таяли на глазах. Честно говоря, я ожидал чего-то подобного, но что Виктор Сергеевич в точности повторит подвиг Лютера, стало неприятным сюрпризом[146].

   Да, у меня были «домашние заготовки», я даже прикинул, как поступлю в случае, если Катин папенька решит меня пристрелить. Но к такой детской непосредственности с его стороны готов не был.  Потому дальнейшие мои действия диктовались исключительно интуицией. Я миролюбиво поднял руки вверх, призывая вбесившегося олигарха к спокойствию, и подчеркнуто деловым тоном произнес: - Зря вы так, Виктор Сергеевич. Недослушали, а выводы уже сделали. И выводы, надо сказать обидные!

– Убедившись, что меня слушают, я решительно развил наступление: - Во-первых, с чего Вы решили, что я собираюсь сам жениться на вашем сокровище?! Я сватать ее пришел. И не за себя, грешного, а за Василия Ивановича Могилу. Интеллигентного юношу из приличной семьи, с отцом которого, кстати, у вас деловые отношения имеются.

  Да-да, мы уже встречались мельком. И Вы, господин Моталин, человек умный, должны понимать, что если кто вашу Катеньку с ее характером  замуж забирает, - это уже счастье. А если дело происходит по взаимной любви, так такому герою памятник при жизни ставить надо!

 – Виктор Сергеевич менял окраску не хуже хамелеона. Только что красное, как свекла, лицо олигарха приобрело мертвенно белый оттенок. Несколько раз сглотнув слюну, Моталин спросил: – Жених знает, что произошло с Катей?

– Вопрос не позволял мне уйти от однозначного ответа, но еврейский характер взял свое, и я ответил вопросом.