Виашерон 7. Обретение Силы, Том II

И что ты предлагаешь? Отпустить их на свободу, пожурив напоследок? Мол, а-та-та, будете хулиганить, и я вернусь! Чтобы через месяц или два они прирезали какого-нибудь путника, чей цвет кожи им не понравился? Поглумились над соседкой-прачкой? Выместили свой гнев на жёнах?

«Я предлагаю передать их в руки правосудия».

Знаю я это правосудие. Как тот таможенник из Гейлкросса, что хотел меня в кутузку при встрече бросить. Или посетители турнира, что морды отворачивали.

«Твой статус изменился, а это, в свою очередь, меняет всё. Слово рыцаря многого стоит. К тебе прислушаются».

Лёд окончательно теряет свою прочность и осыпается мелким крошевом.

Алби ещё дышит, но делает это с огромным трудом. Жизнь в нём едва теплится, как огонёк свечи на ветру.

Она вспоминает ночные кошмары Гвина. Все эти смерти явно давили на него. И желание расправиться с ублюдками неохотно исчезает.

Сжатый кулак девушки… разжался. Время возобновило свой бег.

— Фууух, — протянул где-то сзади Деймос.

— Аларис-заступница!.. — еле слышно промолвила Мирабелла.

Фурия вытянула из кармашка на поясе самое слабое зелье здоровья и влила около четверти во влажную дыру на месте лица Алби. Со скрипом, медленно, кости начали вставать на месте. Плоть лишь чуть-чуть сменила цвет с багрово-чёрного на розовый. Ему было далеко до полного исцеления.

— Зелёная, это что за ярость топора сейчас была? — встревоженно спросил тифлинг. — Я никогда тебя такой злой не видел!

Орчанка не ответила. Молча зашла в кусты и потащила за ногу охающего Пита. Тот держался за живот, украшенный глубокой безобразной вмятиной. Ещё четверть зелья внутрь него и Эйдена. Пару капель — в Джона и Бена.

Сваленные в кучу селяне охали, мычали, стонали и скулили. Им бы не помешал врач.

«Я горжусь тобой».

— Что вы будете с ними делать? — спросила Мирабелла.

— Да, зелёная? Какой у нас дальше план? — поддержал её маг.

— Немного возмездия. Немного справедливости, — отозвалась девушка. — Кто ломал ноги Алану? Кто калечил Эдрика?

— Не надо, — еле слышно промолвила бывшая виконтесса.

— Кто. Ломал. Ноги. Алану? — надавила на неё орчанка.

— Пит, — сдалась Мирабелла. — Алби вместе с Эйденом избили их всех, но Питу этого показалось мало. Он взял у Алби ту киянку и начал куражиться. Остальные соседи, их было много в тот день, просто смотрели… Не вмешался никто.

Фурия развернулась к брошенным в охапку людям. Те задёргались. Особенно Пит и его очнувшийся сын. Подступив поближе, она склонилась, изучая узкое лицо, искривлённое ненавистью и страхом.

— Давай, сука! Убей меня! — бросил шатен.

Он хорохорился, и это было видно. На самом деле в его глазах таилась паника.

— Ты будешь жить, — спокойно ответила орчанка.

— Ты и вся твоя порода — чудовища! Мне не нужна твоя милость! — осмелел шатен.

Проигнорировав его выкрик, она продолжила.

— И в непогоду будешь вспоминать этот момент, когда твоя жизнь лежала у меня в руках. Каждый раз, когда твоё колено будет болеть.

— Моё колено? — недоуменно просипел Пит.

Латный сапог впечатался в сустав, и он хрустнул, как промёрзшая ветка. Его голень выгнуло дугой. Мужчина завизжал.

Джона стошнило.

Только после этого Фурия обернулась в сторону импровизированного лагеря и оглядела семью Вестелей. Аларик уже проснулся и не спускал с неё глаз. Алан ещё валялся в отключке, но по крайней мере его больше не лихорадило. Исчезла и вонь от загноившейся раны. Деймос застыл, с явным дискомфортом смотря на нападающих.

— Мне нужен портал в Беллграсп, — произнесла орчанка.

— Да. Хорошо. Хорошо! — обрадовался тифлинг. — Сдадим их страже, пусть сами разбираются. С глаз долой из сердца вон.

— Нет. Я пойду одна. Ты заберёшь Мирабеллу и её семью в Рунсвик. Справишься тут сам?

— Шутишь? Тебе точно не понадобится поддержка?

— Нет.

— Как скажешь, — недовольно вздохнул маг.

Поймав взгляд женщины, Фурия бросила:

— Мы поговорим позже.

В стороне призывно распахнулось окно портала.

***

Сержант городской стражи Беллграспа Роуэн Барнс засунул палец глубоко в нос, повозил там и вытащил, чтобы с чувством глубокого удовлетворения изучить находку. В караулке стояла мёртвая тишина. Даже мухи не рассекали под потолком.

Закинутые на стол ноги и небольшая фляжка с домашней настойкой делали этот полуденный час почти терпимым.