Виашерон 9. Перо Демиурга, Том II

Малаак зато аж лучился от триумфа. Ещё бы. В финал вышли два представителя Тёмного Союза.

На Вендетту было жалко смотреть. Слова покровительницы заставили её съёжиться. На меня асимар бросала полные ненависти и обещаний взгляды.

— Как-нибудь доведём этот танец до конца, — подмигнув, ответил я.

— Будь, уверен, доведём, — ощерилась собеседница.

Пока я восстанавливал силы, Доминион разгромил каких-то ребят и вышел в финал. За боем я не следил, мысленно готовясь к моему будущему противнику.

По отношению к Вендетте сильных эмоций я не испытывал. Она, безусловно, заслуживала своё перо под ребро, но даже смерть Деймоса потихоньку стёрлась из памяти. Тем более та не прижилась. Что касается Маверика, не могу сказать, что я считал его не то что своим другом, а даже приятелем. Жаль, гоблин погиб, но увы, Виашерон жесток, а Ристалище жестоко вдвойне. Поэтому в итоге гончая казалась мне надоедливой, как банный лист, вызывая скорее раздражение.

Айнхэндер был совсем другим делом. Он прямо ассоциировался у меня с тем предательством под клан-холлом Буревестников. С пытками и заключением в колодце. С теми уродами, кто убил Лизу, Виктора и Анфису. Кто натравил на нас Псов Войны. Не говоря уж о его показательных выступлениях в прошлых раундах.

— Мы давно ждали его, и вот час пробил! — заорал Аррамак.

— Финальный поединок между Айнхэндером из Буревестников и Кейдом. Вот тебе и тёмная лошадка, братец.

— Да-да, пойду попробую изменить свою ставку.

— Ах ты жулик мелкий! — сердито гаркнула Камарра.

— Всё-всё, сестрица, я чту святость азартных игр.

— В бой!

Мне нужно лишить его МК. Это самое главное. Без него, этой мрази конец. Опасно, конечно, светить Вороний грай, но выбора нет. Посмотрим, как тебе понравится молчанка.

Активировав Заячий бег, я рванул к змеелюду, отслеживая его реакцию. Попутно уклонился от пары дальнобойных заклинаний, и когда нас разделяло не больше двадцати метров, призвал каркающих птичек на плетельщика душ. Сам же продолжил бежать.

Ну что, без возможности говорить ты не такой уверенный, а?

Айнхэндер тем временем лихорадочно махал посохом, пытаясь отбиться от воронов, которые рвали его плоть. Вид он имел самый жалкий.

Косая ухмылка сама собой выползла на моё лицо.

А потом змеелюд поймал мой взгляд и улыбнулся.

Свистящий шёпот, внезапно зазвучавший в голове, окатил меня холодным душем.

«Ссс чего ты взял, что мне нужно говорить, чтобы взять тебя под контроль?»

«Твоя душа принадлежит мне!»

Потеря контроля была резкой и неприятной. Словно меня за шкирку выдернули из-за пульта управления собственным телом. Я оказался заперт в нём и не мог пошевелить и мускулом. Послушным болванчиком застыв на месте, я выглядел, должно быть, весьма нелепо. Ноги широко расставлены для бега, руки сжимают оружие, готовые нанести удар.

— О-о, похоже, что-то пошло не так, — с шумом выдохнула Камарра.

В который раз я убедился, что Айнхэндер гораздо хитрее, чем кажется на первый взгляд. Раунд за раундом он очень осторожно приоткрывал свои карты, держа главные козыри при себе. И до самого финала сумел сохранить в тайне возможность майнд контроля без нужды в вербальном компоненте. Он ведь чуть не умер в бою с Фризолентой, и всё равно не слил этот туз в рукаве. Поистине стальные нервы!

«Ты впечатлён, не так ли?» — снисходительно произнёс наг.

Ты ещё и мысли читаешь, хреносос? Тогда учти, что вертел я тебя на двуручнике! Айнхэндера на цвайхэндере. Хех.

О какой только хрени не думаешь, лишь бы отвлечься от смертельной опасности.

«И нет, я не читаю мысли. Просссто у вассс идиотов всссё на лице всссегда написссано».

Змеелюд сократил дистанцию между нами, пытливо разглядывая меня с головы до ног.

«Очень мне интересссно, почему ты так ссстелса избегаешь, но сссвоё любопытссство я сссдержу».

Столь ощутимое присутствие внутри черепа исчезло, а противник заговорил уже вслух:

— Я тебя не знаю, но ты мне не нравишься. Нет. Совсем не нравишься. Похож на одного ублюдка, который слишком много болтает. Поэтому на тебе я отрепетирую то, что сделаю с ним, когда доберусь. Ничего личного.

«Вытащи сссебе кишки, Петрушка», — сузил глаза плетельщик душ. «Да поживее, бобик, поживее!»