Вяземская катастрофа 41-го года

Утверждение Конева о принятии им решения на отвод войск ничем не подтверждается. Никаких документов по этому поводу не существует. Лукин пытался найти в архиве документальное подтверждение переговоров Конева со Сталиным и Шапошниковым по этому поводу, но безуспешно. Впрочем, в том, что такие переговоры с Шапошниковым состоялись, можно убедиться из последующих переговоров командующего Западным фронтом с начальником Генштаба.

Мне было известно, что Михаил Федорович пишет о событиях под Вязьмой. И удивляло, что ему так и не удалось ничего опубликовать на эту тему. Лишь в марте 2006 г. в беседе с дочерью командарма Ю.М Городецкой-Лукиной ситуация прояснилась. По словам Юлии Михайловны, ее отец в конце 60-х годов написал статью в «Военно-исторический журнал» о действиях наших войск в окружении под Вязьмой. Он написал ее на основе личных воспоминаний, сверенных с архивными документами. Это был своего рода ответ на статью Конева, опубликованную в 1966 г. Можно только догадываться о содержании статьи, поскольку она писалась на основе фактов и документов. Но тогда еще не пришло время писать правду о вяземской трагедии. В редакции придрались к автору по поводу серьезного упрека в адрес генерал-полковника В. Вашкевича, бывшего командира 2-й стрелковой дивизии, высказанного Лукиным (об этом – позже, в соответствующем месте). Во всяком случае, статью отклонили, тем самым надолго отбив у Михаила Федоровича желание писать мемуары. Статья за его именем увидела свет в 1981 г., через 11 лет после кончины командарма.

Зимой 1969 г. бывший командующий 19-й армией М.Ф. Лукин в личной беседе со мной категорически возражал против утверждения его бывшего начальника – Конева о принятии им решения на отход, сделанного задним числом. Именно тогда, рассказывая об окружении под Вязьмой, он сказал мне фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Вы, молодые, не узнаете правду об этом, пока жив Конев и все, причастные к этим событиям лица». Лукин рассказал, что, когда возникла угроза выхода противника на тылы армий Западного фронта, он обратился к Коневу с просьбой разрешить отход. Конев такого разрешения не дал (да и не мог дать по понятным причинам). Наоборот, «4 октября мы получили приказ командующего фронтом, поощряющий действия 19-й армии, призывающий других равняться на нас».

А что же Конев? Он вскоре после кончины М.Ф. Лукина в «Литературной газете» за 8.12.1971 г. высказался еще более определенно:

«К сожалению, лишь на следующий день, 5 октября, мы получили ответ. Но еще до согласия Ставки я отдал командармам приказ об организованном отходе. Я сделал это, понимая всю глубину своей ответственности, понимая, что за нами – Москва. ...Одним словом, день 4 октября 1941 года я считаю самым ответственным для себя днем за все четыре года... войны». Но почему-то Иван Степанович свои «Записки командующего фронтом» начал с 1943 г., так и не написав больше ничего о своем самом трудном и ответственном решении, от которого зависела жизнь сотен тысяч бойцов.

В связи с крайне тяжелыми последствиями неудачных боев под Вязьмой выяснение обстоятельства принятия решения на отход войск Западного и Резервного фронтов требует специального рассмотрения. Это тем более необходимо, потому что указанные противоречия в этом отношении до сих пор не устранены в официальных источниках. Так, в Советской военной энциклопедии читаем: «5 октября Ставка ВГК утвердила решение командующего войсками Западного фронта(здесь и далее выделено мною. – Л.Л.) об отводе на Ржевско-Вяземский рубеж, но осуществить этот маневр в сложившихся условиях не удалось» [53]. Почему не удалось – молчок. В новой энциклопедии о том же: «5 октября Ставка ВГК подчинила Западному фронту 31 и 32 А и разрешила в ночь на 6 октября отвести армии на Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж» [54]. Но дело ведь касалось не только войск Западного фронта.