Вяземская катастрофа 41-го года

Сдавались в основном необстрелянные бойцы, оставшиеся без командиров, и подразделения, потерявшие связь с соседями и с командованием. В обстановке неопределенности и безысходности – без боеприпасов, продовольствия и связи – многие поддавались панике и сдавались в плен, хотя порой превосходили противника в численности. Немцы при прочесывании лесов применяли громкоговорящие установки, обещая окруженным хорошее обращение в плену, но, главное, еду. В условиях, когда надо было выбирать – смерть от голода или плен, порой выбирали второе, не представляя, что немецкая неволя зачастую оборачивалась мучительной смертью. Осенью 1941-го в составе армии Лукина такие подразделения были, и не одно. К сожалению, нашлись и такие командиры, которые приказывали своим бойцам складывать оружие. Они были осуждены заочно и приговорены к расстрелу. В делах военных трибуналов в отношении таких командиров встречаются пометки «приговор приведен в исполнение», датированные 1944—1946 г.

Ветеран 120-го гап лейтенант Д. Голованевский, вышедший из окружения, рассказал мне поразительный случай. Он с товарищами долго плутал по лесам, не заходя в населенные пункты. Наконец, они оказались у деревни, среди домов которой увидели сотни красноармейцев, толпившихся у полевых кухонь. Решили, что вышли к своим, и бросились на запах гречневой каши. Но на окраине деревни их остановил старик, сказавший, что это все пленные. Действительно, это были пленные – среди толпы красноармейцев рядом с кухнями у двух мотоциклов стояли немецкий офицер и несколько солдат.

В докладе начальника политуправления Западного фронта дивизионного комиссара Лестева от 17 ноября Л. Мехлису «О политико-моральном состоянии войск и характеристика ком. нач. состава, вышедшего из окружения» приводятся интересные факты по поведению личного состава в окружении, а также делаются некоторые выводы.

Наиболее инициативные командиры и политработники, потеряв связь с командованием, не растерялись. Они сколачивали из отдельных подразделений и частей и одиночных бойцов вполне боеспособные группы. Так, полковник Смирнов из 30-й армии сколотил группу, которая в течение двух недель дралась с противником. Установив связь со штабом 29-й армии, группа выполняла его приказы. Эта группа не уклонялась от встречи с противником, совершала смелые налеты на его колонны, громила узлы связи, вела разведку. Она вышла из окружения в составе 1870 человек. Все бойцы и командиры были вооружены, имели 14 станковых и 33 ручных пулемета, 6 120-мм минометов, 3 76-мм пушки, 19 машин и 36 повозок.

Генерал-майор Орлов координировал действия боевых групп, созданных из отходящих частей 20-й, 24-й и других армий. Он с боями вывел из окружения более 5 тысяч вооруженных бойцов и командиров. Но как всегда бывает в тяжелой обстановке – рядом шли героизм и предательство, мужество и дезертирство. К сожалению, не все генералы показывали своим подчиненным пример верности воинскому долгу. Так, за недостойное поведение был лишен генеральского звания начальник артиллерии 32-й армии генерал-майор Бодров В.С.

В приказе НКО № 0418 об этом было сказано следующее:

«После передачи войск 32-й армии в состав 19-й Бодров следовал в направлении на Можайск вначале со штабом 32-й армии, потом со штабом 19-й армии. В ночь на 11.10, когда войска 19-й армии в тяжелой обстановке стремились пробиться из окружения, Бодров вместо того, чтобы возглавить какую-либо часть или подразделение и организовать выход из окружения, с группой командиров в 5 человек оставил войска и направился на восток.

Спасая собственную жизнь, Бодров закопал в землю партбилет, генеральское удостоверение, орден Красной Звезды и медаль ХХ лет РККА. Свое генеральское обмундирование Бодров сдал колхозникам и вышел из окружения в гражданском платье. Свое личное оружие – револьвер Бодров из окружения не принес»[348].

В результате растерянности и неорганизованности командиров целые дивизии и полки рассыпались на мелкие разрозненные группы, переставая быть боевыми единицами. Так, вышедший из окружения политрук Комиссаров доложил:

«В одной из деревень в районе Вязьмы группа безоружных красноармейцев осталась ночевать в деревне, зная о том, что противник находится в 3—4 километрах. Некоторые из красноармейцев заявляли: «Нам некуда больше идти, нам все равно». Эта группа людей в количестве 800 человек была захвачена в плен без единого выстрела<...>.

Много красноармейцев, и в первую очередь уроженцев областей, занятых противником, разбежались по домам и остались на территории, занятой противником».

«Особенно следует отметить, что раненые бойцы и командиры, как правило, оставались без всякой медицинской помощи... Тяжелораненые или раненные в ноги, которые не могли идти и даже ползти, в лучшем случае оставались в деревнях или просто бросались на поле боя, в лесах и погибали медленной смертью от голода и потери крови.