Vicbourne: когда наестся саранча (СИ)

— Да. Я все успею. – Джон закончил трапезу, после чего поднялся со своего места и поблагодарил супругу за столь удивительное утро, оставив мимолётный поцелуй в шею, после чего поторопился на работу. У него было очень много дел, особенно в связи с интересом рейхсмаршала в его фигуре.

***

— Как Вы себя сегодня чувствуете? – Хелен расположилась на столь уже привычном для себя коричневом кожаном диване, обнимая подушку, при этом выпивая вкусный крепкий кофе, которым её угощала доктор Освальд, расположившаяся в кресле напротив, как всегда, в компании ручки и блокнота.

— В своей тарелке. – с некой легкостью произнесла женщина, взяв небольшую сладость, которая так привлекла её своей кокосовой присыпкой.

— Как именно? – в психоанализе самым важным элементом являлось предоставление пациенту возможности говорить как можно больше, раскрывая тем самым столько деталей, сколько он себе и вообразить не мог, освобождая тем самым свою душу.

— Хорошей женой. Хорошей матерью. Счастливой. С утра я приготовила завтрак для семьи. Девочки и Джон были очень рады.

— Важно чувствовать себя полезной и нужной. – Клара сделала небольшие пометки о результатах их эксперимента, после чего сразу вернула свой взор на пациентку.

— Да.

— Пока Вы в таком настроении, поделитесь ещё одним воспоминанием о Томасе? Например, из детства. – Клара выстраивала очень медленно, словно звенья цепи, воспоминания Хелен о собственном сыне, она придерживалась теории, что нельзя делить свою память на хорошие и плохие моменты, всё должно быть в балансе, счастье и боль, иначе никак. Миссис Смит задумалась о том, каким же отрывком памяти поделиться на этот раз, ведь внутри было очень спокойно сейчас.

— Да, когда я родила Дженнифер, я очень волновалась, ведь целых три года у меня был только Томас, мой милый маленький мальчик. Жизнь была идеальной. Я не знала, как он отреагирует. Он не до конца понимал моё состояние во время беременности. – Хелен тихо рассмеялась от воспоминаний, как маленький Томас обижался и плакал, когда она уже была не в состоянии брать его на руки и гулять так, и как тут же успокаивался, когда Джон возвращался с работы и исполнял его волю. Их малыш сразу же крепко обнимал отца своими маленькими ручками и жаловался на маму, которая с ним не играла, а Джон всё это выслушивал с улыбкой, каким бы уставшим не был с работы, Томас спасал его душу от всех тех ужасов и крови, что он проливал ради своей семьи, а затем Джон убеждал его, что скоро у него появится братик или сестричка, с которым ему будет очень весело играть, которого он будет защищать.

— И как же он отреагировал?

— Я вернулась из больницы. Джон привёл Томаса в детскую. Томас даже не посмотрел на меня, он подошёл прямо к колыбельке и нагнулся над поручнем, чтобы посмотреть на свою сестру. Он повернулся к нам и сказал: «Смотрите, это моя малышка». – Клара встала со своего места и вручила миссис Смит бумажные платки, чтобы она могла утереть слезы, которые заполонили глаза. Доктор открыла форточку, чтобы Хелен могла дышать полной грудью, ей явно сейчас не хватало воздуха.

— Какое милое воспоминание. – отметила Клара, а женщина вытерла свои слёзы, после чего поднесла салфетку к губам, прижимая крепко к лицу, будто пытаясь спрятаться.

— Дженнифер сообщила мне о том, что Томас идёт на смерть. Она ворвалась на кухню, когда я готовила праздничный обед в честь Джона и сказала, что он какой-то странный. Я сразу же направилась за ним, он стоял на пороге дома и расписывался в бумажке, которую вручили мне. Я ничего не понимала. Последнее, что он мне сказал, так это то, чтобы мы с Джоном гордились им. А затем его забрали те люди в белых халатах. Я пыталась их остановить, но военные не позволяли мне и шевельнуться. Мой крик слышали все соседи, которые вышли посмотреть на то, как сына обергруппенфюрера Смита забирал отдел здравоохранения Великого Нацистского Рейха из-за разновидности мышечной дистрофии. – Клара наблюдала за Хелен, слегка склонив голову, она ощутила, как радость вновь сменилась болью, а самое главное непониманием и в какой-то степени даже ненавистью.

— До того, как встать утром с постели, я составляю в голове список того, что моим троим детям понадобится в школе за день. Потом я вспоминаю, что теперь у меня всего двое детей, а не трое. Я звала его, молила остаться со мной, но он меня не послушал, ушёл на смерть. – женщина убрала в сторону платок и попросила у доктора Освальд сигарету, которую та ей любезно предоставила. Они ещё избавились не от всех вредных привычек.

— Я слышала, что Вы пытались разузнать, как именно был убит Томас, миссис Смит. Зачем? – Клара также присоединилась к ней и зажгла их сигареты от спички, они обе стояли у окна, вслушиваясь в сильный ливень за окном, ощущая запах сырости с улицы, а также привкус горечи от сигареты внутри.

— Каждая мать имеет право знать, как был убит её сын. Мне даже не отдали тело. У Томаса нет могилы. Будто его никогда и не было на этом свете.