Victoria

– Помнишь, мы договорились остаться друзьями, если у нас не получится быть парой?

Он всё ещё обнимал меня.

– Кажется, это было так давно. – В самом начале наших отношений.

– Давай не нарушать эту договорённость.

– А кто нарушает?

– Почему ты плачешь, Вика?

– Я бы не вышла за тебя, если бы ты вот так вот обнимал другую, тем более свою бывшую, накануне нашей свадьбы. – Перевела тему я. Это я умею.

– Ты бы никогда не вышла. За меня. Или ещё за кого-то. Ты не хотела быть чьей-то женой.

Я ничего не отвечала ему. Молча глотала слёзы.

– Почему ты плачешь? – Глеб повторил свой вопрос.

Почему я плачу?..

Под утро я проснулась в оцепенении. Во сне моё кремовое платье – моя мечта – горело на мне. А все гости стояли вокруг и смеялись. Никто не тушил. Все только подливали масла в огонь вокруг меня…

Я проснулась, а тело ещё помнило огонь на себе. Только после прохладного душа мне удалось прийти в себя.

Нет, я никогда не лукавила, когда говорила, что не хочу замуж. Я готова жить с человеком, с которым мне уютно. Готова любить его. Делать ему массаж и кофе – это то немногое, на что я способна. Как я уже говорила, гладить рубашки я не умею. И ни разу в жизни не сварила борщ. Чем я могу покрыть это? Наверное, искренностью. Я буду искренне любить. Искренне злиться. И искренне скандалить.

Только кому нужна эта искренность?.. Всем подавай тихую послушную домохозяйку. А я карьерист. И я люблю то, что я делаю.

Мне 29. И мне не страшно, что у меня нет ребёнка. И даже нет того, от кого я хотела бы этого ребёнка. Где-то в момент создания из меня женщины была допущена ошибка: ингредиент материнства и желания выйти замуж был добавлен по минимуму. И, если уж я искренна, то буду искренна до конца, – я не чувствую себя несчастной. Мне не хватает только любви. Чтобы любили меня.

Всегда любила я. То нежно. То страстно. То чувственно. То ревностно. То долго. То мимолётно. Всегда отдавала часть себя. Кому-то больше, кому-то меньше. И никогда не задавалась вопросом – а любят ли меня? Мне казалось, было достаточно того, что любила я. Только время тикает – тик-так – и я понимаю, что именно этого «любят меня» мне и не хватает. Чтобы любили меня так же, как любила я…

Перед открытием книжного бара я снова забежала к Ольге Александровне. В этот раз за советом.

– Я не знала… – Не лгала она, когда я сообщила ей новость.

– Будем шить ещё одно платье? – За глупой улыбкой я скрывала боль и разочарование.

– И ты пойдёшь?! – Удивлённо смотрела на меня она, будто я сообщила ей о своём намерении ограбить банк.

– А вы бы пошли? – Я уставилась в свою чашку с холодным кофе.

– Только для того, чтобы испортить эту свадьбу! – Выпалила она.

– Тёть Оль… – Теперь я удивлённо смотрела на неё.

И мы обе рассмеялись.

– Ирония судьбы, – устало заметила я.

– И не говори ты! – Ольга Александровна поставила свою чашку с кофе на столик. – Перекур?

Мы вышли на балкон. Закурили одновременно и также одновременно выпустили первый дым.

– Мне иногда так больно и грустно, что я не познакомилась с Викулей… Я не имею права говорить такое вам – матери, потерявшей дочь.

– Вы бы сдружились… – Грустно улыбнулась в ответ она.

– Никогда не спрашивала у вас… Вам стало легче после того, как этих мразей поймали?

– Честно? Нет. Думала, что обрету покой, когда эти ублюдки будут сидеть за решёткой… Но нет. Моей девочки по-прежнему нет рядом.

Я ничего не ответила. Так и знала.

– Я надеялась, что вы с Глебушкой подарите мне внученьку. И она будет похожа на Викулю…

Я виновато и даже как-то пристыженно опустила взгляд:

– Простите…

Она погладила меня по плечу:

– Я никогда не благодарила тебя… Это было очень важным жестом для меня – назвать свою мечту в честь моей доченьки.

– Это меньшее, что я могла сделать в память о ней. – На глаза навернулись слёзы.

Мы молчали. Я посмотрела в небо и подумала – «мягких тебе облачков, дорогая…» И как-то теплее стало на душе. Как будто меня накрыло крыльями Ангела.

– Время идёт. Я живу. А её больше нет…

– Тёть Оль, знаете, ещё по какой причине я боюсь стать матерью? Боюсь, что моего ребёнка заберут небеса раньше, чем меня. – Это была искренность. А не просто слова поддержки.

– Я тебя понимаю, дорогая.

– Глеб никогда не хотел детей. И жениться не хотел. И я не хотела. Мы сошлись в этом. Я иногда с грустью смотрела на него и думала – а смогла бы я его переубедить? Я ждала, что он спросит. Я бы не хотела торжества. Просто расписались бы… По-тихому.

– Ты говорила ему об этом?

– Никогда.

– А может, стоило бы?

– Не думаю.

Мы опять замолчали. Сигареты уже давно были выкурены. И мы, не сговариваясь, закурили по второй.

– Не хотел жениться, но вот женится. А я даже ещё не знаю об этом.

– Не сдавайте меня, – усмехнулась я.

– Будем шить платье? – Перевела тему Ольга Александровна и с вызовом посмотрела на меня.

– Завтра вечером ждите меня с эскизом! – Рассмеялась в ответ я.

«Паб Мальвина. В 21:00 – напоминаю! Необязательно быть в платье и на каблуках!» – Смс от Полины, которое пришло мне в 16:45. Как много восклицательных знаков.