Victory Park

– В армии служить нужно, – уверенно и громко вдруг заявил Лысый Матрос. – Говорят, армия – школа жизни. Это ерунда! Главное, что понимаешь в армии, – как устроена власть. А она очень просто устроена. Один раз это нужно почувствовать и потом всю жизнь пользоваться. Армия – школа власти. Я семь лет на Северном флоте служил, это много, конечно. Три, как сейчас служат, – было бы нормально.

– Старый сказал, что в армию можно идти только главнокомандующим, – усмехнулся Багила. – А тратить жизнь на то, чтобы выполнять приказы идиотов с погонами, – это преступление. Мне даже повестку не присылали. И не пришлют.

– Армия помогает правильно выставить прицел, – не согласился Лысый Матрос. – После нее мир видишь точнее. И промахов меньше.

– Матрос, вот ты приди к нам в парк как-нибудь часов в шесть вечера, – хмуро посоветовал Багила, – там как раз эти, с выставленным прицелом, раскумариваются. Им Афганистан на всю их недолгую оставшуюся жизнь прицел выставил. Ни один наркодиспансер уже не поправит.

– Я же не про то, – запротестовал Матрос. – Афганистан… Дурачье тупое! Зачем вообще туда полезли?! Истории не знают?

Спорить о том, служить или не служить, Пеликан не собирался. Пытаться откосить от армии – значит добровольно идти на унижение. Служба в армии предполагает подчинение, поэтому тоже связана с унижением, но уже вынужденным. А это все-таки дело другое. Для него вопрос был решен.

– Послушай, Иван, ты в парке сегодня вечером будешь?

– Нет, я не приду, – зевнул Багила. – Дождь скоро начнется, ты же видишь. Что мне там делать под дождем?

– У Ирки день рождения сегодня, забыл? Все соберутся.

– Пеликан, – вздохнул Багила, – идем, пройдемся, пока сухо. – Ему не хотелось портить настроение другу, но и молчать о том, что видел сегодня Ирку с восходящей звездой мотокроссов, он не собирался. Багила не любил Ирку.

– Ладно, удачи, – попрощался Пеликан с Лысым Матросом. – Тебе помочь подняться?

– Сам справлюсь, идите, – Матрос даже не посмотрел в их сторону, но Пеликан уже понял, что тот и так все отлично видит.

– Только далеко уходить не будем, – сразу предупредил Багилу Пеликан, – у меня тут дела еще остались.

– Ты можешь не уходить, можешь и дальше петлять по массиву, а я – домой. Спать хочу. Я сегодня все утро провел на «Химволокне». А там уныло и безрадостно, сам знаешь. После нескольких часов среди этой химии накатывает какая-то беспредельная удушливая тоска. Тоска сильнее жизни.

– То горестный удел тех жалких душ, что прожили, не зная ни славы, ни позора смертных дел.

– Вот-вот, настоящее преддверие ада. Не представляю, как бы я там работал: с утра и до вечера, целый день среди железнодорожных веток и тупиков, среди улиц, которые на самом деле – не улицы никакие, а подъездные пути автотранспорта к складам и базам. Для меня эти промзоны – самый сильный аргумент в пользу атеизма. Не может человек, если он творение Божие, добровольно создавать на земле весь этот инфернальный мрак и существовать в нем по своей воле. Ему природа велит стремиться в сады и парки, разводить голубей, вот как Матрос, разыгрывать античные трагедии.

– Не надо античных трагедий, Иван, – засмеялся Пеликан. – Нам и своих хватит… Черт возьми, поздно. Ты накликал!

– Что? О чем ты?

– Ты посмотри, кто там так страстно машет нам руками? Видишь этого розового пупса в черепаховых очках и трогательном голубом костюме? Это Иркин отчим, Федорсаныч Сотник, артист малых ролей в кино и Театре русской драмы. Сейчас нам будет представлен отрывок из Эсхила в вольной современной обработке. Интерпретация свободная, но основное условие соблюдено: боги неизменно безжалостны к главному герою, а Эринии, как и положено, беспощадны.

К Федорсанычу Пеликан относился нежно, но говорить о нем без иронии у него не получалось.

– Пеликан, если бы я попал в эту семейку, я бы еще и не так взвыл, – Багила немедленно встал на сторону Сотника. – Кстати, я сегодня Ирку видел…

– Поздравляю тебя, я тоже ее видел.

– Пеликан, как вовремя, как кстати ты появился, – закричал Сотник едва не с противоположного конца двора, и Багила понял, что рассказ об Ирке придется отложить. – Я измучен. Я страдаю вот уже скоро сутки. Ах, что, сутки?! Я страдаю седьмой год! Эта женщина ведет себя со мной так, словно я – какой-то пустяк в ее богатой приключениями жизни. Она приезжает домой ночью, от нее пахнет дорогим алкоголем, она привозит икру и конфеты! С кем она ела эти конфеты? Где взяла она эту икру? Что я должен думать, Пеликан!? Скажи мне!

– Слушай, Пеликан, слушай, – ядовито усмехнулся Багила. – Слушай внимательно. Это и про Ирку тоже…