Вид на доверие (СИ)

Душ, кофе, сигареты. Дорожка кокаина, чтобы прийти в себя. Стандартный завтрак, к которому парень привык за последние две недели.

А еще через некоторое время в квартиру постучали — так о своем приходе возвестил Барри.

Эштон сначала чуть удивленно посмотрел в сторону коридора — к нему редко заявлялись гости в последнее время. Но дверь он распахнул. И недоумение на его лице стало еще более явным.

— Привет, — отозвался Барри, оттесняя Эштона и проходя в помещение. Давно привыкший к такому режиму, он был как обычно под кайфом и как обычно бодр.

— Как ты после вчерашнего? Охуенно отжёг, как в тот самый первый раз.

Эштон провел ладонью по лицу, потом растрепал ей мокрые волосы и поморщился.

— Мало, что помню. Я снова танцевал с Денни?

— О да, — довольно отозвался Барри, вольно раскладываясь на стуле. — Выиграл и согласился на него. Ты растешь на глазах, Эш, и на глазах скидываешь с себя все веревки твоего дикого бывшего, — хмыкнул парень. — Денни хорош. И он хорошо отозвался о тебе.

Барри подмигнул. Это было последней точкой. Нейтон согласился переспать с выигранным призом, хотя до этого спал только с Барри, и теперь Лонгстейр пришел заканчивать тратиться на наркоту для Эштона и начинать получать хоть какую-то прибыль со своих вложений.

Эштон слегка отвел взгляд, прикусывая губу. Он налил себе в стакан воды и выпил почти залпом — не от нервов, жутко хотелось пить. Кажется, вчера он снова принимал экстази.

— Виктор не дикий, — покачал он головой. — Он просто из тех, кто привык все контролировать. Это не дикость. Это собственничество. Иногда мне казалось, что это правильно.

— Это и есть дикость, — хмыкнул Барри, выбрасывая на стол пакетик с “любимыми таблетками”. — Держи, закинешься под вечер. А собственничество-шнобственничество — херня. Где он сейчас? — парень усмехнулся, хотя и не очень весело. Тема о бывшем любовнике его не радовала, оставалось только ее окончательно закончить, чтобы парень больше о нем не вспоминал.

— Откуда мне знать? — Эштон днем был куда менее радостный, чем по ночам. Он взял пакетик со стола и покрутил его в руках. — Наверное, в своей идеальной жизни. Возможно, с новым идеальным любовником.

Наверное, ему было несколько обидно даже от того, что это могло быть всего лишь частично правдой. И что Эштон совершенно не вписывался в эту жизнь. Со своей прямолинейностью и нежеланием что-либо менять и скрывать.

Виктор ведь прямо об этом сказал.

— Вот именно, — фыркнул Барри, вытаскивая сигарету с намешанной марихуаной. — Один раз зубами клацнул, обломался и свинтил. Диким псам, знаешь, домашние зайки нужны. А мы вольными ветра-ами.

Барри с наслаждением выпустил дым к потолку, растекаясь ветром по полу с осаждающимся дымком.

— Я говорил, что он считает тебя блядью, — авторитетно заявил парень.

Эштон сжал зубы на мгновение. Его взгляд стал более напряженным, чем до этого.

— А ты? Ты считаешь меня блядью?

— Да, — безмятежно отозвался Барри. — Только, в отличие от твоего дикого, я считаю это исключительно преимуществом.

Парень покосился на Эштона и с улыбкой хлопнул по своему колену и качнул в пальцах сигаретой.

— Иди сюда и расслабься. За сколько-то там лет со школы ты стал излишне нервным и заебистым. Этот твой Вик тебя испортил. Хороший виски негоже мешать с колой — только продукт переводить, — кто из двоих был виски, а кто колой, Барри не уточнял. Оба варианта должны были зацепить парня.

Эштон послушно сел на колени, но мыслями был далеко отсюда. Прошло столько дней со времени того, как они с Виктором расстались. А он, наверное, все-таки ждал, что он придет. Придет в Лотос и вытащит его оттуда. Или к нему домой. И привяжет к батарее, сказав, что больше не пустит.

И, честно говоря, наверное, Эштон согласился бы.

Он скучал. И не стал бы этого отрицать.

Виктор был его стоп-краном. И, возможно, это было хорошо.

Эштону нравилась его нынешняя жизнь, но в ней определенно не хватало Виктора, который бы смог в критичный момент его выдернуть.

— Он не испортил меня, — покачал парень головой. — Думаю, это не называется испорченностью.

Барри рассмеялся, передавая сигарету, и смерил парня насмешливым взглядом.

— И как же это называется?

— Это называется серьезными отношениями или что-то вроде того, — Эштон коротко затянулся и выпустил густой дым.

Вся квартира наверняка пропахнет травой.

— И в чем они серьезнее? В ошейнике на шее, фигурально выражаясь? — хохотнул Барри, не зная, насколько был прав с предположением об ошейнике. — Или в ревности? Ревность это высшая форма недоверия, как я понимаю. Мне казалось, это противопоказано при… серьезных отношениях?

— Это не было ревностью. Он остро реагировал на тебя, потому что из-за тебя я вел себя неосмотрительно. Сначала резал вены, потом снялся в порно… Конечно, ты ему не нравился, — усмехнулся Эштон. — А ревновать… Он никогда меня не ревновал. Это даже странно.