Вид на доверие (СИ)

Сначала Эштон невольно прогнулся в пояснице, повинуясь рефлексам, но следом почти сразу очнулся. Он попытался своим языком вытолкнуть язык Виктора, а мышцы внутри сжал, пытаясь еще одновременно и вытолкнуть и пальцы. С последним он справлялся хуже.

— Хватит, — шепнул он, снова проходясь пальцами по простате. С мышцами сфинктера бороться было достаточно просто — и Хил боролся, не давая себя вытолкнуть. В опасности потерять равновесие Виктор перестал опираться на руку, все еще склоняясь над Эштоном. Встав удобнее, освободившейся ладонью принялся одновременно с простатой массировать член любовника, то двигаясь синхронно, то разрывая ритм. Он знал — Эштону понравится. — Будь моим.

Эштон почти бесшумно ловил воздух ртом. Виктор был прав — ему нравилось. Пару раз у него возникало желание шевельнуть бедрами, избавиться от штанов и раздвинуть ноги шире. Но упрямство было сильнее желаний. Поэтому он сфокусировал взгляд на Викторе и сказал:

— Я не собираюсь быть чьим-то, я свой собственный, — отрывисто произнес он, прерываясь на глубокие вдохи.

Вечно сдерживаться парень бы не смог, несмотря на достаточно сильную выдержку. Хил знал это. О себе мужчина пока не беспокоился, хотя член уже встал, ибо знал и то, что даже после провала любовник кончит далеко не сразу.

— Эштон, — шепотом позвал он, целуя яремную впадину и продолжая работать пальцами; рано или поздно парню придется отступить и уступить предающему его телу, и Виктор давал возможность сделать из проигрыша — снисхождение, почти равнозначное победе:

— Пожалуйста.

Не самая простая комбинация, но Виктор пошел на нее, осознавая, что Эштон совсем не похож на кого бы то ни было, что он не сломается, что его — именно его-то — можно разве что приручить. Необходимость ломать самого себя и искать пути в обход въевшейся в рефлексы силы, при этом оставаясь самим собой — насколько же трудно было мужчине в самом начале их пути, насколько же ему это нравилось.

— Пожалуйста, — повторил он. Без мольбы — на нее Вик не пошел бы ни за что — зато искренне, предлагая некий компромисс.

Эштон издал судорожный выдох, сильнее сминая под пальцами простыню. Виктор никогда не говорил “пожалуйста” в такой ситуации. Это льстило. Конечно, льстило. Он прикусил губу, откидывая голову назад, давая больший доступ к шее. Это было почти доверительным жестом с его стороны.

Отвечать что-то было совершенно бессмысленно, не отвечать тоже. Потому что Виктор вряд ли будет просить еще раз.

И Эштон все-таки сдался, переступая вновь через себя и своё упрямство. Он толкнулся бедрами, позволяя проникнуть пальцам в него глубже. Это и было его ответом, якобы снисхождением, которое имел ввиду любовник, а еще желание Эштона перейти к большему. Он любил прелюдии, но не тогда, когда оказывался в чуть более проигрышной позиции.

Открыться на просьбу, естественно, более выгодно, нежели прогнуться. Виктору было важно сделать правильный шаг — он знал себя, знал, что не отступится, и предполагал, что Эш не сломается. Тогда дальнейшее легко было классифицировать в изнасилование. Не факт, что последствия от упрямства обоих были бы очень критичными, но осадок остался бы точно.

Виктор принял ответное движение благодарно, переключившись губами на подставленную шею. Еще несколько движений пальцами, и мужчина, спустив белье и пропустив едва ли два счета, толкнулся в любовника, сильнее наваливаясь на него и потому сильнее “складывая” парня пополам.

Рваный выдох — Виктор замер на мгновение в конечной точке, прежде чем двинуться обратно, следом толкнулся еще и еще, снова кусая губы Эштона, снова целуя, но в этот раз не намереваясь довольствоваться чем-либо, кроме отдачи.

Эштон болезненно простонал в рот Виктору, когда тот сложил его тело практически пополам. Ноющие мышцы моментально отозвались болью разной силы. Правда, толчки внутри его тела неплохо отвлекали от этого.

Эштон протиснул одну руку между их телами, обхватывая свой член, а вторую закинул за шею Виктора, вплетаясь пальцами в его волосы, слегка потягивая их, пропуская между пальцами.

Да, Виктор определенно выбрал верную стратегию сейчас. Не заставлять, не делать против его воли, а заставить понять Эштона, что это он делает снисхождение. Весьма выгодная позиция поведения с Эшем — контролировать так, что Эш будет думать, что контролирует все он. И все довольны.

Виктор менял темп, не давая Эштону поймать одинаковый с ним ритм; менял угол, стараясь каждый раз проходиться по простате, чтобы выбить из головы любовника все оставшиеся мысли; по привычке в ответ тягал парня за волосы, когда отвлекался от поглаживаний бедер и оставлений следов на ягодицах.

— Не паникуй, — на выдохах попросил Виктор, уперевшись локтями по обе стороны от головы и вплетаясь пальцами в волосы.

— Слышишь? Доверься, — мужчина сбил руку Эштона, перехватывая его член, выводя на свой темп.