Вид на рай

Забияк, скандалистов, зубоскалов и прочих им подобных я еще мог бы, вероятно, сносить. Правда, Боже упаси, в большом количестве. Я ведь вырос среди них. Среди школьных прогульщиков, драчунов, мелких воришек, карманников, любителей побаловаться наркотиками. Даже взрослые, наши родители, до некоторой степени терпели их присутствие. Но до некоторой степени и при одном негласном условии — они немедленно прекращают свои делишки, забывают свои замашки, как только им предложат работу, безразлично какую… например, помогать на бензоколонке. Ты должен выбросить из головы весь этот мальчишеский вздор и начать вести жизнь взрослого порядочного человека. Как бы там ни было, многие так и поступали. Но понятно, что были и другие, более или менее закоренелые злодеи, предпочитавшие иной путь… Арне Моланд, вне всякого сомнения, принадлежал к их числу. Если это он, если он действительно возвратился домой, чтобы поохотиться в старых родных местах, значит, сиди и жди криминала. Он приехал сюда, должно быть, совсем недавно, иначе я бы его приметил. Но это был он, уверен, он, Арне Моланд из моего прошлого. Снова проблема ответственности. Я знал о нем многое, и тут в который раз всплыл вопрос морального характера — смею ли я хранить о нем сведения и не рассказать другим? Само собой разумеется, прежде всего мой долг заключается в том, чтобы принять меры предосторожности. На всякий случай. Даже если такой бандит, как Арне Моланд, присмирел. Трудно, конечно поверить, но не исключено. Арне Моланд, вероятно, сидел в тюремной одиночной камере и обдумывал, наконец, хорошенько, что к чему. Чего я, собственно, хочу от жизни? Продолжать в том же духе? Значит, снова и снова отсидка, значит, новые и новые тюрьмы. А, вообще, возможно ли жить насилием и воровством в стране, где, может, и четырех миллионов населения нет, без поддержки и постоянно гонимый? Нет, так жить нельзя, Арне. Статистика против тебя. Конечно, мелкое воровство там и сям, изредка, не представляет большой опасности для общества. Но криминальные дела как форма жизни? Нет, наша страна не позволит тебе. Помни об этом всегда! А что твои старики? Что с ними, трудягами? Сидят дома, согнутые вопросительным знаком? Они ведь старели на год, как только тебе выносили приговор. И так было с самого детства. Ты правил ими как хотел. Артист! Постановщик страшных трагедий. Но теперь ты взрослый мужчина, а твои родители скоро отойдут на покой. Неужели не хочешь возвратиться домой, Блудный сын? Неужели не хочешь порадовать родных на закате их жизни? Неужели, отсидев положенный срок, снова пьешь и веселишься с напарниками? Для чего тебе свобода? Поступи хоть один раз благородно — как настоящий человек и как настоящий мужчина. Когда окажешься на свободе, возьми напрокат машину, к примеру, маленькую красную «Мазду» и повези родителей на прогулку в Тюрифьорд. Угости чашкой кофе в старом придорожном ресторанчике. Или закажи обед, простой: котлетки с картошкой и пюре из гороха. Пиво для отца и минеральную воду для матери. Недорого ведь! Тебе это ничего не стоит, а родителям твоим приятно. Не разыгрывай из себя кающегося грешника. К чему спектакль? Матери нужна твоя близость, понимаешь? Ей нужно знать, что ее мальчик опять с ней, взял машину и хочет показать ей Тюрифьорд, прежде чем Господь призовет ее. Не объясняй, почему ты ударил своего лучшего друга так, что его лицо стало не похоже на лицо. Не оправдывайся насчет своих отношений с Беатой, после того как ты, опорожнив бутылку водки, стрелял в ее брата. Ни к чему. Мать поймет тебя и простит. Матери нужен мальчик Арне. Хороший добрый мальчик Арне. Когда еще не было наркотиков и припадков бешенства, не было пьяных оргий, насилия, беспрерывных допросов в полиции. На то она и мать, что готова забыть эти двадцать ужасных лет. Ее мальчик, которого она кормила грудью и которому подтирала попу, ее Арне явился, наконец, к ней, как по волшебству… не дитя, а взрослый мужчина, и везет ее на машине марки «Мазда» к Тюрифьорду. Свободный, как птица… на все воскресные дни. Двадцать лет рыданий и страданий исчезли вмиг, растворились, будто их не было. Она сидела с мужем в машине, машиной управлял ее мальчик, восемьдесят километров в час… Арне угощал бутербродами и леденцами!

Что видел Арне по ночам, когда сидел один в камере? Такое, что я придумал, или совсем другое? Использовал ли он время с толком, когда выходил из тюрьмы (не обязательно, конечно, чтобы ехать к Тюрифьорду), использовал ли он время с толком в стенах тюрьмы? Например, чтобы сдать экзамены за среднюю школу? Хотел ли он, оказавшись на свободе, стать художником по интерьеру? Стал ли Арне Моланд таким художником? Потрясающая мысль!